Последнее письмо (Лейбер)

«Последнее письмо» (англ. The Last Letter) — ироничный фантастический рассказ Фрица Лейбера 1958 года. Вошёл в авторский сборник «Ведро воздуха» 1964 года.

Цитаты

Первого десятимесяца 2457 года нашей эры ровно в девять часов утра по времени Федерации Планет (однако с допустимой погрешностью в одну миллионную секунды) на пятом подуровне шестьдесят восьмого роботизированного почтового отделения Нью-Нью-Йорка Чёрный Сортировщик жадно проглотил десять тысяч наименований почтовой корреспонденции первого класса. Но столь вкусный завтрак пошёл явно не на пользу почтово-сортировочной машине. Будто здоровенному псу дали хороший кусок говядины с пилюлей стрихнина. Во внутренностях Чёрного Сортировщика что-то зажужжало, заклокотало, он осветился синим электрическим сиянием и затрясся, как отбойный молоток. Из последних сил он наконец развернулся и выплюнул через плечо один-единственный конверт, а затем с шумным придыханием выдул из себя в направлении сортирующих трубок эдакий средней величины снежный смерч, состоящий из остальных девяти тысяч девятисот девяносто девяти наименований почтовой корреспонденции первого класса, изжеванных в конфетти. Потом, все ещё в конвульсиях, он схватил новые десять тысяч и так же стал их перемалывать и толочь. Чёрный Сортировщик был довольно груб по натуре. Извергнутый им конверт подхватил язычок Красного Помощника Сортировщика. Где-то глубоко в его глотке раздалось недовольное рычание, он крепко выругался и передал конверт Жёлтому Перераспределителю, который передал его Коричневому Раздумывающему, который передал его Розовой Корзине-Для-Бумаг. Не в пример Чёрному Сортировщику, Розовая Корзина-Для-Бумаг была очень чувствительна и деликатна, однако слишком уж восприимчива — машинное воплощение настоящей русской графини. Ей было предписано считывать информацию в 3137 кодах и отправлять курьерскими ракетами срочную космическую почту на межпланетные лайнеры; кроме того, она могла отличать «9с» от перевернутых вверх ногами «6с». Розовая Корзина-Для-Бумаг надменно втянула в себя сей оскорбительный конверт и, почти в тот же самый миг вся затрепетав, из розовой превратилась в темно-малиновую. Через пару минут в средней части её корпуса начали вспыхивать небольшие атомные огоньки. Сигнал бедствия Розовой Корзины-Для-Бумаг получили одновременно Белая Няня Семь и Жирный Джо, которые быстро, насколько позволяли их вращающиеся колеса, примчались к ней. Но справиться с болезнью сиятельной машины при помощи своих незатейливых масленок и электрошока им не удалось. Они призвали на помощь другие, намного более сведущие машины, в чьи обязанности входили профилактика и ремонт роботов. Но и те оказались не в состоянии что-либо сделать. Было ясно, что с Розовой Корзиной-Для-Бумаг, которая все ещё продолжала трепетать и вспыхивать огоньками, случилось то, что можно было назвать сильным психозом с серьёзными психосоматическими симптомами. Не узнав своего старого друга, она плюнула в Серого Психиатра отвратительной струёй ионов. Тем временем бумажный буран, порожденный Чёрным Сортировщиком, не утихал, образовывая огромные завалы перемолотой бумаги между темными опорами подуровня, и достиг уже аристократического района Розовой Корзины-Для-Бумаг. Чтобы любой ценой обездвижить Чёрного Сортировщика, к нему направили группу дюжих машин, возглавляемую двумя спешно вызванными снегоочистителями. Все понимали, что у дрожавшей, подобно бешено раскрученному волчку, Розовой Корзины-Для-Бумаг скоро наступит кризис. Наконец Серый Психиатр, посовещавшись с Зеленым Хирургом (с видимым раздражением и так неохотно, будто ему пришлось обратиться к знахарю), вызвал человека. Человек несколько раз почтительно обошёл Розовую Корзину-Для-Бумаг, а затем неожиданно ткнул в неё зондом с резиновой ручкой. Розовая Корзина-Для-Бумаг мягко отрыгнула свою последнюю пищу, смертельно побледнела и, ещё раз мигнув и вздрогнув, скончалась. В качестве непосредственной причины смерти Чёрный Судмедэксперт запротоколировал небрежно-халатные действия человека. — начало

On Tenthmonth 1, 2457 A.D., at exactly 9 A.M. Planetary Federation Time—but with a permissible error of a millionth of a second either way—in the fifth sublevel of NewNew York Robot Postal Station 68, Black Sorter gulped down ten thousand pieces of first-class mail. This breakfast tidbit did not agree with the mail-sorting machine. It was as if a robust dog had been fed a large chunk of good red meat with a strychnine pill in it. Black Sorter's innards went whirr-klunk, a blue electric glow enveloped him, and he began to shake as if he might break loose from the concrete. He desperately spat back over his shoulder a single envelope, gave a great huff and blew out toward the sorting tubes a medium-size snowstorm consisting of the other nine thousand, nine hundred and ninety-nine pieces of first-class mail chewed to confetti. Then, still convulsed, he snapped up a fresh ten thousand and proceeded to chomp and grind on them. Black Sorter was rugged. The rejected envelope was tongued up by Red Subsorter, who growled deep in his throat, said a very bad word, and passed it to Yellow Rerouter, who passed it to Green Rerouter, who passed it to Brown Study, who passed it to Pink Wastebasket. Unlike Black Sorter, Pink Wastebasket was very delicate, though highly intuitive—the machine equivalent of a White Russian countess. She was designed to scan in 3,137 codes, route special-delivery spacemail to interplanetary liners by messenger rocket, and distinguish 9s from upside-down 6s. Pink Wastebasket haughtily inhaled the offending envelope and almost instantly turned a bright crimson and began to tremble. After a few minutes, small atomic flames started to flicker from her mid-section. White Nursemaid Seven and Greasy Joe both received Pink Wastebasket's distress signal and got there as fast as their wheels would roll them, but the high-born machine's malady was beyond their simple skills of oilcan and electroshock. They summoned other machine-tending-and-repairing machines, ones far more expert than themselves, but all were baffled. It was clear that Pink Wastebasket, who continued to tremble and flicker uncontrollably, was suffering from the equivalent of a major psychosis with severe psychosomatic symptoms. She spat a stream of filthy ions at Gray Psychiatrist, not recognizing her old friend. Meanwhile, the paper blizzard from Black Sorter was piling up in great drifts between the dark pillars of the sublevel, and flurries had reached Pink Wastebasket's aristocratic area. An expedition of sturdy machines, headed by two hastily summoned snowplows, was dispatched to immobilize Black Sorter at all costs. Pink Wastebasket, quivering like a demented hula dancer, was clearly approaching a crisis. Finally Gray Psychiatrist—after consulting with Green Surgeon, and even then with an irritated reluctance, as if he were calling in a witch-doctor—summoned a human being. The human being walked respectfully around Pink Wastebasket several times and then gave her a nervous little poke with a rubber-handled probe. Pink Wastebasket gently regurgitated her last snack, turned dead white, gave a last flicker and shake, and expired. Black Coroner recorded the immediate cause of death as tinkering by a human being.

	— … как раз сейчас, если, конечно, удача на нашей стороне, три полицейские машины из самой прочной воронёной стали надевают намордник на Чёного Сортировщика.
	"… at this very instant, if we're lucky, three police machines of the toughest blued steel are holding down Black Sorter and putting a muzzle on him."

— Общение — это опасное дело, Потшелтер, особенно на личном уровне. Насчёт меня и вас — здесь всё в порядке, потому что мы знаем, что делаем. — Он взял с лотка третью синюю пилюлю транквилизатора. — Но для абсолютного большинства этого народца из ульев общение один на один — это просто патологическая форма рекламы, опасная пародия на нормальную передачу новостей. Это очищение желудка без анализа лаборанта, ответ урока без присутствия учителя — извращение, используемое для предательства и разрушения.

"Communication is a dangerous business, Potshelter, especially at the personal level. With you and me, it's all right, because we know what we're doing." He picked up a third blue tranquilizer. "But with most of the hive-folk, person-to-person communication is only a morbid form of advertising, a dangerous travesty of normal newscasting—catharsis without the analyst, recitation without the teacher—a perversion of promotion employed in betraying and subverting."

— Уф! — содрогнувшись, выдохнул Крамбайн. — Эти извивающиеся символы, эти буквы, как вы их называете, эти адские творения намного труднее разобрать, чем напечатанные. Кажется, это почти все равно, что пробуждать всякие мерзкие воспоминания о различных расах. Я сейчас отчетливо представил себе, как одетые в шкуры шаманы окунают длинные отточенные прутики в котлы с пузырящейся черной жидкостью. Неудивительно, что Розовая Корзина-Для-Бумаг не вынесла этого. Отчаянная была девушка.

"Ugh!" Krumbine said, shivering. "Those crawling characters, those letters, as you call them, those things barely enough like print to be readable—they seem to be on the verge of awakening all sorts of horrid racial memories. I find myself thinking of fur-clad witch-doctors dipping long pointed sticks in bubbling black cauldrons. No wonder Pink Wastebasket couldn't take it, brave girl."

— Со всеми этими изуверами, скрывающимися где-то возле Солнечной системы в своих черных невидимых кораблях и жаждущими планетоубнйств, мы не можем слишком церемониться. Достаточно одного лишь слова, переданного одним шпионом другому, — и может случиться все что угодно. Мы же обязаны нанести упреждающий бомбовый удар: чтобы они не успели обменяться информацией и чтобы избежать больших потерь со своей стороны. Один разрушенный город — это лучше, чем разгуливающий на свободе предатель, способный разрушить много городов. Сто лет тому назад по почте всё-таки переслали три открытки, адресованные частным лицом частному лицу — только три почтовых открытки, Потшелтер! — пфф — и погибли города Скенектади, Хобокен, Цицерон и Уолла-Уолла.

"With all those villains lurking just outside the Solar System in their invisible black ships, with planeticide in their hearts, we can't be too careful. One word transmitted from one spy to another and anything may happen. And we must bomb before they do, so as to contain our losses. Better one city destroyed than a traitor on the loose who may destroy many cities. One hundred years ago, three person-to-person postcards went through the mails—just three postcards, Potshelter!—and pft went Schenectady, Hoboken, Cicero, and Walla Walla. Here, as long as you're mixing them, try one of these oval blues—I find them best for steady swallowing."

	«Электронное мыло»… «Лучшие дома и посадочные платформы»… «Психонаглазники»… — реклама
	Electronic Soap … Better Homes and Landing Platforms … Psycho-Blinkers …

«Когда я засыпаю, мне снится твое лицо, печально глядящее снизу вверх в добрые фотоэлементы руководительницы. Я не знал, как с тобой связаться, но мой дед рассказал мне, что его дед рассказывал ему, что раньше молодые люди писали, как он их называл, любовные письма молодым девушкам. Вот и я пишу тебе любовное письмо. Я работаю в первоклассной рекламной фирме и тайком положу это любовное письмо в исходящий пакет с десятью тысячами отправлений. И буду надеяться. Не пугайся меня, Джейн. Я не пещерный человек, если не считать волос на моей голове. Я не психически больной. Я взволнован внутренне, но взволнован так, как это никогда не описывала мне ни одна машина».

When I go to sleep, I dream of your face looking up sadly at the mistress's kindly photocells. I don't know how to get in touch with you, but my grandfather has told me stories his grandfather told him that his grandfather told him about young men writing what he calls love-letters to young ladies. So I am writing you a love-letter. I work in a first-class advertising house and I will slip this love-letter into an outgoing ten-thousand-pack and hope. Do not be frightened of me, Jane. I am no caveman except for my hair. I am not insane. I am emotionally disturbed, but in a way that no machine has ever described to me.

	— Да вы понимаете, что из-за вашей ненормальной шутки уничтожено, возможно, полмиллиарда рекламных отправлений первого класса, задохнулась работа почтового отделения, парализован Нижний Манхэттен, мобилизованы резервы СБР, извлечены из нафталина две дивизии машин-солдат и передислоцирован Военный Флот Солнечной системы?
	"Do you realize that your insane prank has resulted in the destruction of perhaps a half-billion pieces of first-class advertising?—in the strangulation of a postal station and the paralysis of Lower Manhattan?—in the mobilization of SBI reserves, the de-mothballing of two divisions of G. I. machines and the redeployment of the Solar Battle Fleet?"

Перевод

О. В. Клинченко, 1993

О рассказе

	Такие пустоголовые истории <…> вряд ли вообще заслуживают первой публикации, не говоря уже о закреплении в подобном сборнике.
	Such emptyheaded stories <…> hardly deserved a first printing, let alone enshrinement in a collection like this.
	— Роберт Силверберг