Осиная фабрика
«Осиная фабрика» (англ. The Wasp Factory) — дебютный роман Иэна Бэнкса. Впервые опубликован в 1984 году.
Цитаты
править2
править… кролик исчез за холмом, волоча за собой шлейф дыма. | |
… the rabbit trailed a thread of smoke round the hill. |
… он <…> попал под машину, и ему отрезали левую ногу выше колена. (Мальчик, которого он брал на «слабо», погиб.) Десятилетний Блайт очень переживал потерю ноги — каково ему было, при его-то гиперактивности! Он делал вид, будто этот мерзкий розовый пристяжной придаток не существует, не имеет с ним, Блайтом, ничего общего. | |
… he was <…> having lost his left leg from above the knee in a road accident (the boy he was playing 'chicken' with was killed). Blyth resented his handicap bitterly; he was ten by that time, and very active. He tried to pretend that the nasty pink thing he had to strap on didn't exist, that it had nothing to do with him. |
Таков на сегодняшний день мой боевой счёт. Трое. Давненько я никого не убивал и больше не собираюсь. | |
That's my score to date. Three. I haven't killed anybody for years, and don't intend to ever again. |
3
править… я использовал катапульту <…> и сделал её Убийцей, грозой хомяков, мышей и песчанок. | |
… I put the catapult, <…> and it became the Killer; scourge of hamsters, mice and gerbils. |
4
правитьКакие-то части меня смотрели на обряд крещения новой рогатки как на пустую забаву, и даже с некоторым презрением. Так интеллектуалы посмеиваются над религией, будучи в то же время не в силах отрицать её влияние на народные массы. Согласно ритуалу, я помазал железные, резиновые и пластмассовые детали нового оружия своей кровью, мочой, ушной серой, соплями, пухом пупочным и творожком подноготным, затем вхолостую выстрелил по бескрылой осе, изучавшей циферблат Фабрики, а напоследок посадил себе синяк, что есть сил вмазав резинкой по босой ноге. | |
There were parts of me that watched the naming ceremony for the new catapult with some amusement, even contempt. In that state inside my head, this is like intellectuals in a country sneering at religion while not being able to deny the effect it has on the mass of people. In the ceremony I smeared the metal, rubber and plastic of the new device with earwax, snot, blood, urine, belly-button fluff and toenail cheese, christened it by firing the empty sling at a wingless wasp crawling on the face of the Factory, and also fired it at my bared foot, raising a bruise. |
… папа метнул на меня гневный взгляд, продолжая работать челюстями; те ворочались, будто сцепившиеся борцы-тяжеловесы. | |
… my father glared at me over jaws like heaving wrestlers. |
… якобы увлекательнейшее состязание: <…> как гоняют струей мочи размокшие окурки в писсуаре, на дальность. <…> | |
… what sounds like the interesting sport of going into the gents <…> and attacking the drowned fag-ends in the urinals with a stream of piss. <…> |
5
правитьКрошку Эсмерельду я убил потому, что чувствовал — таков мой долг перед самим собой, да и перед миром. В конце концов, я расправился с двумя детьми мужского пола, оказав тем самым женской половине человечества своего рода статистическую услугу. <…> | |
I killed little Esmerelda because I felt lowed it to myself and to the world in general. I had, after al accounted for two male children and thus done womankind something of a statistical favour. <…> |
Хотелось бы всё-таки думать, что умерла она в полёте, влекомая исполинским воздушным змеем, что она летала над миром, поднимаясь всё выше и выше, умирая от голода и обезвоживания, становясь легче и легче, пока не превратилась в крошечный скелетик, дрейфующий в струйных воздушных течениях, — этакая Летучая Голландка. Но сомневаюсь, чтобы столь романтический образ в какой-либо мере соответствовал истине. | |
I would like to think that she died still being floated by the giant kite, that she went round the world and rose higher as she died of starvation and dehydration and so grew less weighty still, to become, eventually, a tiny skeleton riding the jetstreams of the planet; a sort of Flying Dutchwoman. But I doubt that such a romantic vision really matches the truth. |
Рецензии
править«Осиная фабрика» не просто многообещающий дебют, но исключительное достижение, настоящий маленький шедевр. Это роман-наваждение, роман-кошмар, от которого невозможно очнуться. Смерть и кровь наполняют его страницы, и единственная возможность разрядки — это чёрный юмор, ненавязчивый налёт сюрреализма, поэтичность, наконец. Что-то совершенно инородное и шокирующее, удивительный новый талант.[1] | |
The Wasp Factoryis a first novel not only of tremendous promise, but also of achievement, a minor masterpiece perhaps. There is no label. It is an obsessive novel, a bad dream of a book. Death and blood and gore fill the pages, lightened only by the dark humour, the surreal touches, and the poetry of the thing. There is something foreign and nasty here, an amazing new talent. | |
— Punch |
Это больной, больной мир, если доверие и капиталовложения уважаемого издательства оправдываются произведением беспримерно порочным. | |
It is a sick, sick world when the confidence and investment of an astute firm of publishers is justified by a work of unparalleled depravity. | |
— Irish Times |
Первый роман настолько мощный, душераздирающе оригинальный, что вне зависимости от того, понравится он вам или нет — а не исключено, что вы его возненавидите, — это безусловно дебют года. Изумительное, тревожное, блестяще написанное произведение.[1] | |
A first novel of such curdling power and originality that whether you like it or not — and you may hate it — the arrival of its author Iain Banks must mark the literary debut of the year. It’s astonishing, unsettling and brilliantly written. | |
— Cosmopolitan |
С литературной точки зрения «Осиная фабрика» воспаряет до уровня заурядности. Может быть, непроходимо откровенными выражениями и бесстыдством сюжета автор рассчитывал взять приемлемо авангардную ноту. | |
As a piece of writing, The Wasp Factorysoars to the level of mediocrity. Maybe the crassly explicit language, the obscenity of the plot, were thought to strike an agreeably avant-garde note. | |
— The Times |
Что же с этим сочащимся кровью томом? Тошнотворен ли он? Конечно, крови и грязи в нём побольше, чем в среднем романе хоррора. <…> Однако ничего развращающего, ничего даже отдалённо порнографического. | |
What of this bloodstained tome? Is it loathsome? Certainly, it contains a more extensive and detailed catalogue of carnage than even the average horror novel. <…> Yet the book is in no sense either corrupting or remotely pornographic. | |
— The Scotsman |
Простейший, если и не самый удачный, способ наделать шума своим первым романом — это нагромоздить побольше ужасов. Так и «Осиная фабрика» сочетает омерзительную безответственность с массой нелепого садизма. К сожалению, сатирическое намерение автора затмевается его упоением чрезмерной жестокостью.[1] | |
The surest way to make an impact with a first novel, if not the most satisfactory, is to deal in extremes of oddity and unpleasantness: so in The Wasp Factory, we have some ghoulish frivolity and a good deal of preposterous sadism. Unfortunately the novelist’s satiric intention is overwhelmed by his relish for exorbitant brutalities. | |
— TLS |
Если этой весной выйдет роман более жестокий или тошнотворный, я буду удивлен. Но в то же время вряд ли выйдет что-либо лучше. Читаешь «Осиную Фабрику» буквально затаив дыхание из боязни пропустить символ, или красивый оборот, или кошмар настолько ужасный, что волосы встают дыбом. Бесконечно болезненный для чтения, гротесковый и в то же время очень человечный, роман этот попрозы. В британской литературе появился новый талант первой величины.[1] | |
If a nastier, more viscous or distasteful novel appears this spring, I shall be surprised. But there is unlikely to be a better one either. You can hardly breathe for fear of missing a symbol, or a fine phrase, or a horror so chilling that your hair stands on end. Infinitely painful to read, grotesque but human, these pages have a total reality rare in fiction. A mighty imagination has arrived on the scene. | |
— The Mail on Sunday |
Отвратительное произведение — и, значит, наверняка завоюет массу поклонников. Нагромождает кошмар на кошмар в манере, должной удовлетворить читателей, придерживающихся модного ныне воззрения, что человек низок и подл.[1] | |
A repulsive piece of work and will therefore be widely admired. Piles horror upon horror in a way that is certain to satisfy those readers who subscribe to the currently fashionable notion that Man is vile. | |
— Evening Standard |
Максимум грязи и вони — пацаны это любят, а критики считают признаком элитарности и артхауса. <…> | |
— Александр Гагинский, 1 января 2012 |
Перевод
правитьА. Б. Гузман, 2002