Образ зверя
«Образ зверя» (англ. Image of the Beast) — роман Филипа Фармера 1968 года, эротический детектив с элементами фантастики. Начал трилогию о Герольде Чайлде («Экзорцизм»). После выхода второго романа в следующем году, снабжён подзаголовком «Экзорцизм: Ритуал первый» (An Exoricism: Ritual One).
Цитаты
правитьЕё гладкие округлые ягодицы — как пара гигантских сваренных вкрутую яиц, очищенных от скорлупы. — глава 1 | |
Her buttocks were like huge unshelled soft-boiled eggs. |
… поднявшийся пенис, <…> вздувшиеся вены вдоль багровой колонны плоти — как канаты, на которых реет парус любви… — глава 1 | |
the penis, now fully up; <…> the veins were ropes run into the lanyard of lust… |
Между этим морем и августовским солнцем, так яростно пылавшим на небе, словно оно хотело своими острыми как ножи лучами раздвинуть толщу смога, не было ни облачка. Но серо-зелёное марево становилось от этого только плотнее и ядовитее. | |
There were no clouds between the sun and the sea. The sun shone brightly as if it were trying to burn a path through the sea. The August sun burned fiercely and the more it burned, the more it cut with its yellow machetes, the thicker and more poisonous grew the gray-green foliage. |
Их губы были необычны. Верхняя выглядела настолько тонкой, что напоминала лезвие измазанного кровью ножа, а нижняя, напротив, — набухшей, казалось, будто верхняя обрезала её, вызвав воспаление. — глава 9 | |
Their lips were peculiar. The upper lip was so thin it looked like the edge of a bloody knife; the lower lip was so swollen that it looked as if it had been cut and infected by the upper. |
Она продолжала поглаживать клитор и влажно-розовые половые губы. Неожиданно <…> из глубины влагалища показалось что-то, похожее на тонкий белый язык. | |
She continued to rub her clitoris and the hairy lips. And then <…> a tiny thing, like a slender white tongue, spurted from the slit. |
— В соответствии с теорией Гаро, мы имеем дело с результатом «психического импринтинга». <…> Ле Гаро утверждал, что пришельцы, попав сюда, способны некоторое время просуществовать в этой вселенной в своем естественном виде, однако очень недолго. Они пребывают в текучем, так сказать, состоянии, причем эта «текучесть» означает умирание. <…> Их облик пытается измениться, чтобы соответствовать физическим законам этого мира. А данная вселенная столь же непостижима для них, как их родная была бы для землянина. Затраченные усилия приводят к такому стрессу, такому расходу энергии, что он просто разрывает их на части, или, попросту говоря, убивает. Если только они не сталкиваются с человеческим существом. И если им настолько повезло, что они происходят из вселенной, которая позволяет им воспринять — я полагаю, телепатически, <…> — позволяет им воспринять впечатления человеческого разума, только тогда пришелец способен на адаптацию. У него появляется способность к ней вследствие того, что он осознаёт или, если угодно, постигает облик, в котором он мог бы выжить в этом мире. — глава 14 | |
"There is, according to Le Garrault, a psychic imprinting. He did not use the word imprinting, but his description meant that. He said that the aliens are able to survive for a short while in their own form when they come to this universe. They are in a state of fluidity, of dying fluidity. <…> Their forms are trying to change to conform to the physical laws of this universe. A universe which is as incomprehensible to them as theirs would be to an Earthman. The effort sets up stresses and strains which would inevitably tear them apart, kill them. Unless they encounter a human being. And, if they are lucky enough to be from a universe which enables them to receive—telepathically, <…>—enables them to receive the impressions of the human mind, then the alien is able to make the adaptation. He is enabled because he comprehends the form in which he can survive in this world." |
Два нижних ящика были набиты плоскими полупрозрачными пакетами, чем-то наполненными. Содержимое одного он вытряхнул на пол. Из пакета вылетело что-то, похожее на прозрачный флаг, длиной футов шесть. У этого предмета с одного края были густые волосы. Рядом с волосами помещался маленький красный клапан, как у детских надувных игрушек. | |
The two lower drawers were crammed with flat transparent plastic envelopes containing something unidentifiable. He opened one and shook out the contents. It fluttered out like a transparent flag to a length of about six feet. It had four extensions, a thick mass of hair on one end, and a circular patch of hair in the middle. Just beside the thick mass of hair was a small red valve like that on a child's plastic inflatable swimming pool. He blew it up and felt weakened by the exertion before he had completed the job. |
Перевод
правитьР. Лебедев, 1997 (с некоторыми уточнениями)
О романе
править… образ, подобный придуманной автором «самой прекрасной женщине в мире» с длинной скользкой тварью, <…> живущей в матке, <…> помимо естественного шока и изумления, вызвал у меня восхищение своей абсолютной оригинальностью, отсутствием литературных или психопатологических прототипов. Филип сказал, что <…> они — часть обширной структуры символов, которая будет прояснена в двух следующих книгах. — перевод: Р. Лебедев, 1997 | |
… an image like the one concerning "the most beautiful woman in the world" and the long, glistening thing, <…> which emerged from her womb <…> filled me with wonder, for it is unique, and was, to me, without literary or psychopathological referents. They are, he tells me, <…> part of a far larger symbolic structure, to be elucidated in two more books. | |
— Теодор Старджон, послесловие (Postscript), 1968 |
Никто никогда не говорил Фармеру, что секс может быть реалистично описан выражениями, не обременёнными всеми штампами халтурной порнографии, и поэтому даже <…> лучшие сцены, страдают от неумелого писательства. | |
Nobody ever told Farmer that sex could be realistically described in terms not weighted with all the cliches of hackwork pornography, and so even <…> best scenes, suffer from inept writing. | |
— Тед Уайт, 1969 |
Лучше всего, однако, он может быть прочитан как аллегория. Персонажи являются символами тёмной стороны человека, а роман — поиска истины. | |
— Грант Тиссен, 1979 |