Мы с моей тенью (Эрик Рассел)

«Мы с моей тенью» (англ. Me and My Shadow ) — юмористический фантастический рассказ Эрика Рассела 1940 года. Назван в честь популярной одноимённой песни. Вошел в авторский сборник «Тёмные приливы» 1962 года.

Цитаты

— Ты всё такой же: ползучий, плюгавый, бесхребетный, трусливый заяц и слизняк! — Нет, я всё-таки не такой, — слабо запротестовал Тримбл.

Уотсон уже сидел за своим столом и на "доброе утро" Тримбла проворчал "хрр". Это повторялось каждый божий день — "доброе утро" и "хрр". Потом начали подходить остальные. Кто-то буркнул Тримблу в ответ на его "здравствуйте" что-то вроде "приветик", прочие же хмыкали, фыркали или ехидно усмехались. В десять прибыл директор. Он никогда не приезжал и не являлся, а только прибывал. И на этот раз тоже. Директор прошествовал к себе в кабинет, точно там ему предстояло заложить первый камень памятника, окрестить линейный корабль или совершить ещё какой-нибудь высокоторжественный ритуал. Никто не смел с ним здороваться. Все старались придать себе чрезвычайно почтительный и одновременно чрезвычайно занятый вид. Но Тримбл, как ни тщился, выглядел только ухмыляющимся бездельником.

По дороге в кафетерий ему предстояло пройти мимо бара. Он проходил мимо этого бара тысячи раз, но внутри не бывал никогда. Однако теперь ему пришло в голову, что глоток виски мог бы его подбодрить. Он настороженно огляделся. Если Марта увидит его на пороге этого злачного места, ему придется плохо. Однако Марты в окрестностях не наблюдалось, и, дивясь собственной храбрости, Тримбл вошел в бар. Клиенты, или завсегдатаи, или как они там называются, проводили его откровенно подозрительными взглядами. Вдоль длинной стойки их сидело шестеро, и все шестеро, несомненно, сразу распознали в нём любителя минеральной воды. Он хотел ретироваться, но было уже поздно. — Что угодно? — спросил бармен. — Выпить. Чей-то хриплый смешок подсказал Тримблу, что его ответ был излишне общим. Требовалось назвать конкретный напиток. Но, кроме пива, он ничего вспомнить не сумел. А пиво ему ничем помочь не могло. — А что лучше? — находчиво спросил он. — Смотря для чего. — Это как же? — Ну, с радости вы пьёте, с горя или просто так. — С горя! — пылко объявил Тримбл. — Только с горя! — Один момент, — и, взмахнув салфеткой, бармен отвернулся. Несколько секунд он жонглировал бутылками, а потом поставил перед Тримблом бокал с мутноватой жёлтой жидкостью. — С вас сорок центов. Тримбл заплатил и завороженно уставился на бокал. Бокал манил его. И пугал. Он чаровал и внушал ужас, как вставшая на хвост кобра. Тримбл все ещё смотрел на желтую жидкость, когда пять минут спустя его сосед, широкоплечий верзила, небрежно протянул волосатую лапу, взял бокал и одним махом осушил его. Только Тримбл мог стать жертвой подобного нарушения кабацкой этики, — Всегда рад услужить Другу, — сладким голосом сказал верзила, а глаза его добавили: "Только пикни у меня!" Не возразив, не запротестовав, Тримбл понуро вышел из бара. Презрительный взгляд бармена жег ему спину. Хриплый хохот завсегдатаев огнём опалял его затылок и уши.

— Добрый день! — Хрр, — отозвался Уотсон. Тримбл <…> подошел вплотную к Уотсону и сказал очень громко: — От свиньи я ничего, кроме хрюканья, и не жду. Разрешите привлечь ваше внимание к тому обстоятельству, что я сказал вам «добрый день». — А? Что? Э-э... — Уотсон растерялся от неожиданности и испуга. — А-а! Ну конечно. Добрый день!

... Тримбл сел за свой стол. И, повернувшись к Уотсону, сказал голосом, который разнёсся по всей комнате: — А приятная стоит погодка. — Хрр. — Что? — рявкнул Тримбл. — Очень, очень приятная, — кротко согласился Уотсон.

Перевод

И. Г. Гурова, 1973