Михаил Николозович Саакашвили

Михаи́л Николо́зович Саакашви́ли (მიხეილ ნიკოლოზის ძე სააკაშვილი; родился в 1967 году) — президент Грузии c 2004 по 2007 год и с 2008 года, один из лидеров Революции роз, в результате которой был отстранён от власти Эдуард Шеварднадзе.

Михаил Николозович Саакашвили

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Новости в Викиновостях

Высказывания

Есть страны, которые выживают, оставаясь серыми и неприметными. Мы такого себе позволить не можем. Либо мы будем очень успешными, либо Грузия вообще прекратит существование.

О вооружённом конфликте в Южной Осетии в 2008 году

Целью России являлась душа и стойкость грузин… Грузия сегодня — граница, по которой проходит между добром и злом, цивилизацией и нецивилизованностью, и сейчас весь мир видит, что Давид борется с Голиафом, и здесь Грузия победит.

Наши события перекрыли Олимпиаду, ведь у России был расчёт на то, что в Олимпиаду внимание будет отвлечено.

Народ Грузии продемонстрировал блестящую выдержку, и это в тот момент, когда 1200 танков бегают по твоей территории. Сохранять такое хладнокровие и единство способны только очень развитые народы. Мы за последние 15 лет очень развились, а Россия это как-то пропустила мимо ушей.

— Вы долго просили Джорджа Буша прислать вам помощь? — Это не помощь. Америка взяла под свой контроль наши аэропорты и порты (Пентагон это опроверг.— «Ъ»). Это очень значительный момент в развитии нынешних событий, как и вообще в геополитике этого региона.

— Вы не боитесь, что из-за вас начнется глобальный конфликт с участием России и США? — Я столько мерзости видел со стороны российской военщины за последние несколько дней, что уже ничего не боюсь.

Наше решение вести боевые действия было принято в последнюю секунду, когда российские танки уже шли — у нас не было выбора. Мы взяли на себя инициативу только для того, чтобы выиграть немного времени. Мы знали, что нам не победить российскую армию, но были обязаны хоть что-то сделать для самообороны.

Мы подметили, что на день танки уходили с улиц Гори в холмы. По-видимому, русские думали, что создают в глазах иностранных очевидцев, которых допускают в город, видимость, что город не то чтобы оккупирован, а наслаждается миром и стабильностью благодаря их усилиям. Однако если остаться на ночь после отъезда наблюдателей, как сделал я за компанию с несколькими мирными жителями, то было видно и слышно, как под покровом ночи танки с ревом возвращаются в город и ездят туда-сюда.

О вооружённом конфликте в Украине в 2014 году

Владимир Путин зашёл туда, откуда целым не выходят, поэтому в России нет перспектив.

Главный союзник Путина — организованная преступность, коррумпированные элементы. То есть, милиционер, солдат и т. д., которые продаются. — из интервью «Украине молодой», май 2014 года

Почерк Путина не меняется: в январе 2005 года газопровод, по которому Грузия снабжалась российским газом, также как и главная линия электропередач, были взорваны «неизвестными террористами» в нескольких местах. — о взрыве газопровода «Уренгой — Помары — Ужгород» 17 июля 2014 года в Лохвицком районе Полтавской области.

2016 год

Мои политические амбиции в этой стране гораздо больше, чем стать премьер-министром. Я хочу установления новых правил игры и прихода к власти в Украине новой политической элиты.

2018 год

Я не говорю, что у человека может быть пять родин, но две может, если страны очень похожи.

В России очень много успешных грузин, например, Лео Бокерия или тот же Зураб Церетели. В Украине тоже есть успешные грузины. Но я вижу, что здесь они быстро растворяются, становятся украинцами. А российские грузины, какими бы успешными они ни были, так и не становятся русскими. Что-то их останавливает. Им постоянно будто кто-то напоминает, что это не их страна. Даже если ты Зураб Церетели или Лео Бокерия. Кстати, замечу, что в Грузии такая же история — ​тебе всегда будут напоминать, что ты — ​иностранец. Да и во многих других странах так, в Польше тоже. А в Украине ты можешь быть кем угодно.

Украина должна сохранить свое единство в войне, которую ведет против нее Россия. Она может выйти победителем, но не за счет ущерба России. Она победит, когда станут двузначными цифры экономического роста, когда дороги станут лучше российских, когда успех будет во всех сферах.

Я говорю о том, что в наших странах есть интернационал — ​олигархов, коррумпированных чиновников и советских элементов, просто ставших частью системы, которые не приемлют изменений.

Таких слабых олигархов у Украины не было никогда. Во-первых, у них никогда не было так мало денег. Их главные деньги делались вместе с Россией на газе. Сейчас такого кэша у них нет. Во-вторых, еще никогда народ не был настолько осведомлен об их проделках. И в‑третьих, у них никогда не было такой слабой поддержки. Нет ни одного региона, который бы за них встал, и нет поддержки правоохранительных структур.

Для меня не так важна популярность, как поддержка среднего класса и молодежи больших городов. У нас очень похожая база с Навальным. Когда Путин сравнил меня с ним, наверное, он не ошибся.

Навальный очень талантливый и смелый. Знаю его мало, но понимаю, что мало кто может выдержать такой пресс. И когда-нибудь либо он, либо такой, как он, человек обязательно придет к власти в России. Вообще, видя, как Путин на него реагирует, понимаешь, что он — ​Навальный — ​действительно единственная альтернатива в России.

Новое поколение России меня очень впечатляет. Люди, которые давали интервью после первых митингов Навального, они — ​суперские. Это новые люди, это не мажоры Болотной. Это образованная молодежь всех регионов страны, которая хорошо информирована, скептически настроена, внутренне свободна. И их все больше и больше. Это и результат глобализации, и усталости от путинской власти. Путин сам себя загнал в западню, сказав, что государство — ​это он. А значит, все беды государства — ​это его вина. А бед будет все больше и больше. И шанс для изменений в России очень хороший.

Я — ​человек, который ушел после двух сроков, хотя у меня был полный контроль. Если бы я захотел остаться, то запросто бы это сделал. И рейтинги у меня были высокие.

Путин совершает ошибку, он уже слишком долго у власти, и шанса спокойно отойти у него нет. Уйди он пять лет назад, все бы простили и оставили его в покое. А если уйдет сейчас, то любой другой будет в лучшем случае его сажать. И он это прекрасно знает. И мой пример очень плохой, потому что то, что против меня возбудили в Грузии дела, говорит всем: «Не вздумайте слушать этих западников, если даже Саакашвили могут посадить!»

Вообще, иметь рейтинг под 90% очень опасно, тут до нуля очень быстрый путь. Лучше иметь свои 55% и спокойно работать.

Я считаю, что он [Владимир Путин] проблема для всех нас, но не считаю его своим врагом. Вообще не думаю, что у кого-то должны быть личные враги. Почему я для него враг? Потому что я символ непокорности. Все знают, что он хотел брать Тбилиси в 2008 году, знает Саркози, я знаю… Я символ того, что он не смог осуществить в 2008-м. И еще гуляю здесь, в Украине, воду мучу. Сажая, арестовывая Навального и его сподвижников, он видит меня; навешивая сроки оппозиционерам, думает, что спасается от угрозы, которую олицетворяю я. Непокорность для него — ​это катастрофа.

Почему мне нужны были российские туристы в Грузии? Потому что миллион туристов сильнее всего оружия российской пропаганды. Особенно северокавказские туристы, которых Москва использовала в первую очередь против нас. Мне было нужно, чтобы они приезжали, понимали, что это и их дом и не надо его разрушать. Они были моей защитой.

Если бы с Кремлем можно было говорить! Я не считаю, что Путин договороспособен. Он говорит только с Германией или Америкой. Но ближайших соседей он не воспринимает. Он считает, что имеет на них право. Что соседи ему все должны, а он им ничего не должен. Это старая российская имперская традиция. В европейском феодализме если ты не мог защитить своего вассала, то терял свой сюзеренитет. В России же самодержавие иначе выстраивалось. Можно было мочить своих вассалов сколько угодно, а если они надумывали куда-то уйти, это объявлялось изменой. Это сейчас и в наших отношениях. Он не может договариваться, потому что не считает, что нам что-то должен. Это мы все ему должны за развал Советского Союза.

Когда мы готовили первую революцию, Порошенко прямо записывал мои советы, как и что делать. Я был его учителем по восстанию. Он предполагает, что я хорошо знаю его и его слабые места, раз я сам его всему учил. Вот основной источник его страха...

Для меня власть — ​не самоцель, а инструмент для перемен.

Стоять у руля перемен — ​это самый кайф. А еще когда ты можешь пощупать, потрогать, сказать: «Это при мне было сделано, я это инициировал, это было круто, и не было бы меня — ​не было бы и этого». А если еще люди это одобряют, то это вообще джекпот. Меня в Грузии именно таким и помнят.