День рождения Сяопо

«День рождения Сяопо» (кит. 小坡的生日) — детская повесть Лао Шэ 1931 года с элементами сатиры.

Цитаты

Сяопо никак не мог понять, почему все так не любят японские товары. Но однажды перелистывал учебник географии брата и случайно нашел там карту Японии. Сяопо долго её разглядывал, а потом решил, что она действительно как-то странно выглядит: похожа на палочку жареного хвороста. А он терпеть не мог хворост. С тех пор Сяопо невзлюбил Японию. — 2

Иностранцев сразу узнаешь: у них всё особенное — цвет лица, нос, волосы, глаза — и говорят они так же непонятно, как шанхайцы. А может быть, все они приехали из Шанхая? — 2

Возле школы висит красная карта Сингапура. Оказывается, Сингапур не круглый и не квадратный: он какой-то непонятной формы, как рисовое печенье, которое получается у мамы очень невкусным, если она в плохом настроении. — 2

— Знаете, — сказал Наньсин, — когда ездишь в поезде, улицы, деревья, люди, лошади, дома, телеграфные столбы бегут назад. <…> — Наверное, деревья и дома боятся, что поезд наскочит на них, потому и бегут назад. — 5

… на митингах каждый оратор, который хотел, чтобы ему аплодировали, непременно должен был крикнуть: «Долой!» После этого начинали хлопать. Приветствуют, например, директора школы. Тишина. Но стоит ученикам крикнуть «долой», как сразу же раздаются аплодисменты. То же самое на свадьбе. Крикнет свидетель «долой», и все громко аплодируют. Это вовсе не значит, что директора или жениха с невестой хотят гнать: просто слово «долой» — своего рода сигнал к аплодисментам. <…> Кажется, будто все люди родились специально для того, чтобы кричать это слово. Но самое смешное то, что они лишь кричат и ничего не делают. Всё остаётся как было. — 5

Наньсин <…> не хотел, чтобы его укусили за ухо, и сказал, что будь у не семьдесят или восемьдесят ушей, тогда другое дело, пусть кусают. — 5

Брови у него были сосредоточенно сдвинуты; глаза, точно два шила, сверлили учебник — казалось, вот-вот на странице появится дырка. Нос почти касался страниц: так внимательно рассматривают только деньги — фальшивые они или настоящие. — 9

— А ты сможешь одолеть царя волков, если придется с ним драться? — Дело в том, что наши воины выступают днем, а волки — вечером. И мы с ними ещё ни разу не встречались, поэтому и не дерёмся. Но мне непременно надо хоть раз помериться с ним силами, а то обезьяны перестанут уважать меня. Видишь, как трудно быть царём? Не будешь воевать — тебя перестанут уважать подданные. — 14

Сразу же за домами шел сад и был разбит цветник. Цветов там, правда, не было. Просто Чжан написал мелом па воротах: «Сад» и во время прогулки по саду, когда ему вздумается, указывал вдруг пальцем на несуществующие розы и говорил: «Как чудесно они пахнут!» Сопровождавшие его обезьяны моментально подбегали к нему и тоже восклицали: «Как чудесно! Как чудесно пахнут розы!» Попробуй они не сделать этого, Чжан мог бы рассердиться и превратить их в цветы. — 15

— Плохи дела, мой повелитель! Царь волков выслал против нас войско в восемьсот тысяч воинов. Они уже здесь! — Сказав это, обезьяна-солдат стала утирать слезы. — Откуда тебе это известно? — А мы поймали разведчика, и он нам сказал. — Где же этот разведчик? — Спит. — Спит? Так откуда же вы знаете, что на нас идёт войско в восемьсот тысяч волчьих солдат? Вот дурак! — заорал Чжан так, чтобы его услышали обезьяны-министры. Солдат схватил себя за лапу и, дрожа, проговорил: — Помилуй, царь, если бы этот разведчик не спал, как бы мы его поймали? Мы его сначала поймали, а потом разбудили. Вот тогда он и сказал нам всё. Сказал и снова уснул. — Введите его! — Нельзя его ввести, царь. Его тронешь, а он сразу начинает кусаться. <…> — Ну, ладно! Пойдём! — согласился Чжан и храбро спросил солдата: — А вы его связали? — Так точно, связали! — Почему же он не покусал вас, когда вы его вязали? — Ему, наверное, больше правится, когда его вяжут, чем когда его будят. Такой уж у волков прав. Хитрые они, царь! <…> Подбежал командир отряда и указал на большой камень — там сладко спал разведчик. Он не был связан. Веревка лежала сверху. Обезьяны боялись подойти к нему. Чжан решил было наказать обезьян за неточные сведения, но их и след простыл. — 15

И вот раздались призывные звуки горна. И со всех сторон стали сбегаться обезьяны — отряды за отрядами. <…> Количество воинов в отрядах было неравным: в одних — пять воинов, в других — пятьсот. А в некоторых отрядах растерянно и робко шагал один только знаменосец, остальные солдаты находились в отпуске. Одни солдаты несли винтовки, другие — маленьких обезьянок, третьи — учебники родной речи. Всадники ехали верхом на баранах и двигались медленнее пехотинцев: если быстро передвигаться, ещё, чего доброго, свалишься. — 15

— Ты приказываешь им идти на восток — они отправляются на запад; ты приказываешь идти на запад — они идут на восток. Это нарочно? — Видишь ли, как только начинается война, командиры перестают слушаться. Пусть делают как хотят. Хорошо ещё, что выступили все шесть отрядов! А если обходиться с ними чересчур строго, они и вовсе не станут воевать, да ещё убьют своего царя. А потом царя волков сделают своим царём. Пусть поступают, как им вздумается. <…> — Знаешь, — обратился Сяопо к царю обезьян,— нужно воспользоваться моментом, пока волки спят, и нанести им внезапный удар. — Не торопись! Может, они совсем не спят, а только притворяются? Это ещё надо проверить! — сказал Чжан с умным видом. — Тогда пошли разведчиков: пусть выяснят обстановку. <…> — Вы пойдете к восточной горе,— приказал Чжан двум стражам,— разузнаете, спят волки или уже проснулись! — Они наверняка ещё спят, наш царь,— проговорили обезьяны сквозь слезы. — Я приказываю вам идти! — Царь, я не могу быстро бегать: у меня ноги болят. Пошлите лучше всадников! — Безобразие! Никакого толку от вас! Всадники, ко мне! Два всадника, насмерть перепуганные, соскочили с баранов и в один голос заговорили: — Мы просим, царь, перевести нас в пехоту. — Командир! Отведи их в сторону и дай каждому пять оплеух! — приказал Чжан. — О царь!.. Пощади их на этот раз! — взмолился командир.— Вообще мы очень любим играть в разведчиков, но во время войны это опасно. Лучше всего забраться на самое высокое дерево и в бинокль посмотреть, что происходит вокруг. — 15

— Три отряда конницы! — крикнул Чжан Туцзы. — Живо на восточную гору выручать своих солдат! Командиры вскочили на баранов и умчались со своими отрядами на запад. Они ехали и говорили: — На западном склоне поспокойнее! — 15

Перевод

Е. Рождественская-Молчанова, С. Хохлова, 1991)

О повести

	Образ Чжана представлял собой очень дерзкую сатиру на <…> Чан Кайши. <…> писатель, опираясь на действительность, <…> предвосхитил некоторые картины «культурной революции».
	— Владимир Семанов, «Лао Шэ и его герои», 1991