Вот шесть миров

«Вот шесть миров» (англ. Six Worlds Yonder) — авторский сборник Эрика Рассела 1958 года из 6 рассказов. Дважды, в т.ч. впервые, публиковался вместе с романом «Ближайший родственник».

Цитаты

	— И какие же конкретно мысли ты успел прочитать? <…> — Мысли земных собак. <…> Цитирую: «Всякое разумное существо рано или поздно начинает видеть в себе бога. Обращайся с ним как с богом, и оно станет твоим преданным рабом» «Мыслящему существу нравится считать себя богом. Отнесись к нему, как к богу, и оно станет рабом». — вариант распространённой шутки; перевод: С. И. Фролёнок, 2002
	"Whose thoughts do you hear?" <…> "Those of Terran dogs. <…> Quote: if a thing can think, it likes to think that it is God; treat it as God and it becomes your willing slave."
	— «В твой шатёр я вползу» (Into Your Tent I'll Creep), 1957

	— Власть имущие и козлы отпущения шагают рука об руку, как супружеские пары. — перевод: С. Васильева, 1987
	"Power and scapegoats go together like husband and wife."
	— «Дьявологика» (Diabologic), 1955

	— Власть существует за счёт пожирания собственных внутренностей.
	"Authority lives by eating its vitals."
	— там же

	— Он так экономит слова, будто каждое стоит ему не менее пятидесяти долларов. — перевод: И. Иванов, 2006 («Копуши»)
	"He uses words as if they cost him fifty dollars apiece."
	— «Неспешиты» (The Waitabits), 1955

	Фальдерсон, масс-социолог, <…> был рослый мужчина с солидным брюшком и нервическим тиком левой брови. Его тик часто оказывал гипнотическое влияние на инопланетные жизненные формы во время их исследования. — перевод: С. И. Фролёнок, 2002 («Никаких новостей»)
	Falderson, the mass-sociologist, <…> was a paunchy man with a nervous twitch in his left eyebrow. The twitch often served to fascinate alien lifeforms while under cross-examination.
	— «Ничего нового» (Nothing New), 1955

	— Будем надеяться, что этот мир не похож на Добропожуй. Там у меня ушло восемь недель на сбор языкового материала, от которого челюсти вывихнуть можно,..
	"Let's hope this isn't another Comina. It took me eight weeks to pick up that jaw-cracking speech…"
	— там же

Ниточка к сердцу

Tieline, 1955. Вошла также в сборник «И послышался голос…» 1965 года. Перевод: Ю. Жукова, 1969.

Освободив ящичек от маленького парашюта, он открыл крышку и увидел чудовище с выпученными глазами. Оно повернуло треугольную головку впилось в него холодным неподвижным взглядом. Потом зашевелило длинными, нелепыми конечностями — хотело вылезти. Он поспешно захлопнул крышку и взял руководство. Там говорилось, что его нового Друга зовут Джейсон, это прирученный богомол, на редкость смирное существо, которое само будет находить себе пищу: когда ему на Земле в виде проверки предложили нескольких насекомых из фауны Бунды, он их с удовольствием съел. В заключение авторы руководства радостно сообщали, что во многих странах на Земле дети очень любят богомолов и играют с ними. Значит, вот куда завели учёных упорные поиски: они решили, что ниточкой к сердцу должно быть живое существо, рожденное на Земле и способное жить в чужом мире. Но при этом они не учли одного: на чужбине человек тоскует о том, к чему он привык. Уж лучше бы они прислали ему кота! Правда, на Бунде нет молока, зато моря полны рыбой. Не то чтобы он любил кошек, но ведь коты умеют мяукать. Они мурлыкают и воют. А это ужасное существо в коробке не издаёт ни звука. Господи, ну кто из жителей Гебридских островов хоть раз в жизни видел богомола, это похожее на крошечного марсианина чудовище, какие преследуют тебя в кошмарном сне! Ему, во всяком случае, не приходилось, и он об этом ничуть не жалеет. Он ни разу не взял Джейсона в руки, ни разу не выпустил его из ящика. Богомол стоял на своих длинных тонких ножках, следил за ним ледяным взглядом, зловеще поворачивал голову и молчал. В первый день он дал богомолу кузнечика, которого поймал среди лишайников. Когда Джейсон оторвал своей жертве голову и стал её пожирать, к его горлу подкатила тошнота. По ночам ему стал сниться гигантских размеров богомол, раскрывающий над ним хищную голодную пасть. Через две недели он почувствовал, что больше не выдержит. Он отнёс коробку за несколько миль от дома, открыл её и выбросил богомола. Джейсон поглядел на него взглядом василиска и исчез в кустах. Теперь на Бунде было двое землян, но помочь друг другу они не могли.

Detaching the box from its tiny parachute, he'd opened it and found himself confronted by a bug-eyed monster. The thing had turned its triangular head and stared at him with horrid coldness. Then it had stirred long, awkward limbs and tried to clamber out. Hurriedly he had shut the box and consulted the book. This informed that the new arrivals name was Jason, that it was a praying mantis, tame, harmless and fully capable of fending for itself. Jason, apparently, had been diet-tested on several species of Bunda insects and had eaten them avidly. In some parts of Earth, the notebook encouragingly said, the mantis was a pet of children. That showed how the bigbrains' stubbornly objective minds worked. They had now decided that the tieline must be a living creature, a natural-born Earthling, capable of sustaining itself on an alien world. But being in comfortable armchairs and not lost in the starfield, they had overlooked the essential quality of familiarity. They'd have done better to have sent him an alley cat. He didn't care much for cats and there was no milk but at least the seas were full of fish. Moreover, cats make noises. They mew and purr and yowl. The thing in the box was menacing and completely silent. Who in the Western Isles had ever encountered a praying mantis? He'd never seen one in his life before and was in no great hurry to see another. It resembled the nightmare idea of a midget Martian. He never handled it once. He kept it in its box where it stood on long legs, eerily turning its head, watching him icy-eyed and never uttering a sound. On the first day he gave it a Bunda hopper caught among the lichens, was sickened by the way it bit off the victims head and chewed. A couple of times he dreamed of a gigantic Jason towering over him, mouth open like a big, hungry trap. After a couple of weeks he'd had enough. Taking the box six miles to the north, he opened it, tilted it, watched Jason scuttle into the shrubs and lichens. It bestowed one basilisk stare before it disappeared. There were two Earthlings on Bunda and they were lost to each other.

А можно, когда он отсидит возле приборов положенное время, пойти на север искать крошечного уродца и звать, звать его, надеясь, что он никогда не прибежит на крик: — Джейсон! Джейсо-о-он!.. Где-нибудь в расщелине, среди камней, повернётся острая треугольная головка с огромными завораживающими глазами. Если бы Джейсон хоть умел трещать, как цикада, он, может быть, смирился бы с ним, даже привязался к нему, зная, что это смешное стрекотание — богомолий язык. Но Джейсон молчал так же враждебно и непроницаемо, как замкнутый, настороженный мир Бунды. Он проверил передатчик и автоматы восьми рявкающих в пустоту репитеров, лёг в постель и в тысячный раз стал думать, выдержит он эти десять лет или сойдёт с ума. Если он сойдёт с ума, врачи вцепятся в него, как в гвинейскую свинью, и станут мудрить, пытаясь найти причину болезни и лекарство от неё. Они хитрые, ох, какие хитрые! Но где-то их хваленая хитрость оказывается бессильной… Он заснул тяжёлым, мучительным сном. То, что сначала принимаешь за глупость, иной раз оборачивается неторопливой мудростью. Самую сложную проблему можно решить, если раздумывать над ней неделю, месяц, год, десять лет, хотя ответ нам, может быть, нужен сегодня, сейчас, немедленно.

Or he could spend off-duty hours making a northward search for the tiny monster, calling, calling and hoping not to find it. "Jason! Jason!" And somewhere among the crags and crevices a pointed, bulgy-eyed head turning towards his voice but making no reply. If Jason had been capable of chirruping like a cicada maybe he could have endured the creature, grown to love it knowing that its clicks and squeaks were mantis-talk. But Jason was as grim and silent as the hushed, forbidding world of Bunda. He made final check of the transmitter, monitored its eight slaves bawling around the world, went to bed and lay there wondering for the thousandth time whether He would see the ten years through or was he doomed to crack before the end. If ever he did go crazy the scientists on Earth would promptly use him as a guinea-pig, a test-piece with which to experiment in effort to determine cause and cure. Yes, they were clever, very clever. But there were some things about which they weren't so smart. With that thought he fell into uneasy sleep. Seeming stupidity sometimes proves to be expertness compelled to take its time. All problems can be worked out given weeks, months or years instead of days, minutes or seconds.