Благие знамения

«Благие знамения» (англ. Good Omens) — сатирический апокалиптический роман английских писателей Терри Пратчетта и Нила Геймана, впервые опубликованный 1 мая 1990 года. Содержит большое число аллюзий и пародий на массовую культуру, особенно на фильм «Знамение» 1976 года.

Благие знамения

Статья в Википедии

Цитаты

	Дети! Устраивать Армагеддон может быть опасно. Не пытайтесь повторять это дома. — эпиграф
	Kids! Bringing about Armageddon can be dangerous. Do not attempt it in your own home.

— Мне просто сказали: «Ползи туда и устрой скандальчик», — сообщил змей, которого звали Кроули, хотя он уже подумывал сменить имя. Хотелось чего-нибудь этакого, посолиднее. <…> — Однако признай, слишком уж всё это смахивает на какую-то клоунаду. <…> Ну представь, прямо посреди сцены торчит Древо, а на нём табличка с аршинными буквами: «НЕ ТРОГАТЬ». Очень тонкий подход. Спрашивается, почему бы не посадить его в каком-нибудь укромном местечке, на вершине горы или ещё где? Остается только гадать, что Он замыслил на самом деле. — «В начале»

"They just said, Get up there and make some trouble," said the serpent, whose name was Crawly, although he was thinking of changing it now. Crawly, he'd decided, was not hint. <…> "You've got to admit it's a bit of a pantomime, though. <…> I mean, pointing out the Tree and saying 'Don't Touch' in big letters. Not very subtle, is it? I mean, why not put it on top of a high mountain or a long way off? Makes you wonder what He's really planning."

	Повествование о Неких Событиях, <…> в точном соответствии с «Превосходными и Недвусмысленными Пророчествами Агнессы Псих». Составлено и отредактировано, а также снабжено Примечаниями Образовательного Характера и Наставлениями для Здравомыслящих Нилом Гейманом и Терри Пратчеттом.
	A Narrative of Certain Events <…> in strict accordance <…> with: The Nice and Accurate Prophecies of Agnes Nutter Compiled and edited, with Footnotes of an Educational Nature and Precepts for the Wise, by Neil Gaiman and Terry Pratchett.

	Кроули (ангел, не столько падший, сколько катившийся по наклонной) — Действующие лица
	Crowley (An Angel who did not so much Fall as Saunter Vaguely Downwards)

Одиннадцать лет назад

Доказательств тайного вмешательства Сатаны в дела человеческие более чем достаточно: войны, эпидемии чумы, неожиданные налоговые проверки… Однако все знатоки демонологии единогласно признают: лондонская окружная трасса М25 — это доказательство № 1. И если они ошибаются, то лишь в одном: проклятие кольцевой дороги вовсе не ограничивается тем, что на ней ежедневно происходит невероятное количество жутких столкновений и аварий. В действительности лишь нескольким избранным мира сего известно, что уже сами очертания М25 формируют знак «одегра», означающий на языке Черных жрецов древнего Му «Слава Великому Зверю, Пожирателю Миров». Тысячи автомобилистов, которые ежедневно газуют по извивам дороги, производят ровно такое же действие, что и вода, льющаяся на молитвенное колесо: так возникают незаметные глазу, но крайне ядовитые миазмы низкопробного зла, отравляющие метафизическую атмосферу на много миль вокруг.

Many phenomena-wars, plagues, sudden audits-have been advanced as evidence for the hidden hand of Satan in the affairs of Man, but whenever students of demonology get together the M25 London orbital motorway is generally agreed to be among the top contenders for Exhibit A. Where they go wrong, of course, is in assuming that the wretched road is evil simply because of the incredible carnage and frustration it engenders every day. In fact, very few people on the face of the planet know that the very shape of the M25 forms the sigh odegra in the language of the Black Priesthood of Ancient Mu, and means "Hail the Great Beast, Devourer of Worlds." The thousands of motorists who daily fume their way around its serpentine lengths have the same effect as water on a prayer wheel, grinding out an endless fog of low-grade evil to pollute the metaphysical atmosphere for scores of miles around.

	Внешность его особой демоничностью не отличалась, во всяком случае, по классическим стандартам: ни рогов, ни крыльев. Да, он слушал избранные песни группы «Queen», но с выводами спешить не стоит: пролежав две недели в бардачке машины, любая кассета превращается в «Best of Queen».
	Nothing about him looked particularly demonic, at least by classical standards. No horns, no wings. Admittedly he was listening to a Best of Queen tape, but no conclusions should be drawn from this because all tapes left in a car for more than about a fortnight metamorphose into Best of Queen albums.

	Его часы показывали время двадцати столиц мира подлунного и ещё одной столицы Мира Иного, время в которой навечно застыло в отметке «Слишком Поздно».
	This watch gave the time in twenty world capitals and in a capital city in Another Place, where it was always one time, and that was Too Late.

— Я на сорок пять минут во время обеденного перерыва заблокировал все мобильные телефоны в центре Лондона, — сказал Кроули. <…> — Ну? — наконец сказал Хастур. — И что? <…> Что он мог сказать? Что двадцать тысяч человек были чертовски разъярены? Что по всему городу сжались артерии, даже треск пошёл? И что, вернувшись на рабочее место, люди принялись срывать свой гнев на дорожных инспекторах, секретарях или вообще на первом встречном? Что они заразили своим гневом окружающих, а те — и это самое главное! — весь остаток дня сами измышляли всевозможные способы мелкого отмщения? Последствия трудно даже вообразить. Тысячи и тысячи душ покрылись тонкой патиной порока, а Кроули практически пальцем о палец не ударил. Впрочем, таким, как Хастур и Лигур, объяснить это было невозможно. Умственное развитие большинства демонов — на уровне четырнадцатого века. Они долгие годы тратят на совращение одной-единственной души. Конечно, мастерства у них не отнимешь, однако в нынешние дни нужно мыслить иначе. Теперь главное — не глубина, а широта охвата. Учитывая, что население Земли увеличилось до пяти миллиардов, нельзя уже таскать грешников в Ад поодиночке; пора действовать масштабнее. Но демонам типа Лигура и Хастура этого не понять. Им в жизни не выдумать такую штуку, как телевещание на валлийском. Или налог на добавленную стоимость. Или Манчестер. Манчестер его особенно радовал.

They both looked expectantly at Crowley, who gave them a big smile. "You'll like this," he said. His smile became even wider and more conspiratorial. "I tied up every portable telephone system in Central London for forty-five minutes at lunchtime," he said. <…> "Yes?" said Hastur. "And then what?" <…> What could he tell them? That twenty thousand people got bloody furious? That you could hear the arteries clanging shut all across the city? And that then they went back and took it out on their secretaries or traffic wardens or whatever, and they took it out on other people? In all kinds of vindictive little ways which, and here was the good bit, they thought up themselves For the rest of the day. The pass-along effects were incalculable. Thousands and thousands of souls all got a faint patina of tarnish, and you hardly had to lift a finger. But you couldn't tell that to demons like Hastur and Ligur. Fourteenth-century minds, the lot of them. Spending years picking away at one soul. Admittedly it was craftsmanship, but you had to think differently these days. Not big, but wide. With five billion people in the world you couldn't pick the buggers off one by one any more; you had to spread your effort. But demons like Ligur and Hastur wouldn't understand. They'd never have thought up Welsh-language television, for example. Or valueadded tax. Or Manchester. He'd been particularly pleased with Manchester.

	Кроули рассеянно пошарил во внутреннем кармане и извлек ручку. Блестящую, матово-черную — казалось, ей ничего не стоит преодолеть звуковой барьер.
	Crowley fumbled vaguely in an inside pocket and produced a pen. It was sleek and matte black. It looked as though it could exceed the speed limit.

В церковь он почти не ходил, но при этом был твёрдо уверен: уж если не ходить, то в старинную, почтенную англиканскую церковь Святого Сесила и Всех Ангелов, а о других и речи быть не может. Там всё не так: не та мастика для полов в Низкой церкви, довольно сомнительный ладан в Высокой. Где-то в глубине кожаного кресла своей души мистер Янг понимал, что Господа смущают подобного рода вещи.

No, when it came to avoiding going to church, the church he stolidly avoided going to was St. Cecil and All Angels, no-nonsense C. of E., and he wouldn't have dreamed of avoiding going to any other. All the others had the wrong smell-floor polish for the Low, somewhat suspicious incense for the High. Deep in the leather armchair of his soul, Mr. Young knew that God got embarrassed at that sort of thing.

Однако к испытанию Неумолчным орденом святой Бериллы он оказался не готов. Святая внятномученица Берилла Краковская, предположительно принявшая мученическую смерть в середине пятого века. Согласно легенде, эту юную деву вопреки её воле выдали замуж за язычника, принца Казимира. Перед первой брачной ночью она взмолилась Господу, чтобы тот вмешался, и смутно рассчитывала на чудесное появление у неё бороды. Более того, она уже приготовила изящную бритву с ручкой из слоновой кости, в женском исполнении, именно на этот случай; вместо этого Господь даровал Берилле чудесную способность непрерывно болтать по любому пришедшему ей на ум поводу, равно важному или нет, без перерывов на то, чтобы вздохнуть или вкусить пищи телесной. Согласно одной из версий легенды, Берилла была задушена князем Казимиром через три недели после свадьбы, так и не став его женой. Она умерла девственной мученицей, не умолкая до самой кончины. Правда, согласно другой версии, Казимир обзавелся пачкой затычек для ушей, и святая Берилла умерла в возрасте шестидесяти двух лет, мирно почив в супружеской постели. Послушницы Неумолчного ордена дают обет неустанно следовать примеру своей покровительницы, за исключением получасовой паузы во вторник после полудня, когда монахиням разрешается хранить молчание и при желании играть в настольный теннис.

This was his first experience of the Chattering Order of Saint Beryl, however. Saint Beryl Articulatus of Krakow, reputed to have been martyred in the middle of the fifth century. According to legend, Beryl was a young woman who was betrothed against her will to a pagan, Prince Casimir. On their wedding night she prayed to the Lord to intercede, vaguely expecting a miraculous beard to appear, and she had in fact already laid in a small ivory handled razor, suitable for ladies, against this very eventuality; instead the Lord granted Beryl the miraculous ability to chatter continually about whatever was on her mind, however inconsequential, without pause for breath or food. According to one version of the legend, Beryl was strangled by Prince Casimir three weeks after the wedding, with their marriage still unconsummated. She died a virgin and a martyr, chattering to the end. According to another version of the legend, Casimir bought himself a set of earplugs, and she died in bed, with him, at the age of sixty-two. The Chattering Order of Saint Beryl is under a vow to emulate Saint Beryl at all times, except on Tuesday afternoons, for half an hour, when the nuns are permitted to shut up, and, if they wish, to play table tennis.

	Текст [романа] будет специально замедлен, чтобы читатель мог разглядеть каждое движение.
	The text will be slowed down to allow the sleight of hand to be followed.

	Дьявольский ребенок выглядел зловеще нормальным.
	The Devil's child looked ominously normal.

	Младенцы выглядели почти одинаково: оба маленькие, пятнистые и чем-то — но не вполне — похожие на Уинстона Черчилля.
	The babies looked similar, both being small, blotchy, and looking sort of, though not really, like Winston Churchill.

Монахини ордена по большей части были сатанистками старой закалки, вслед за родителями и пращурами. Их с рождения воспитывали в соответствующем духе, но, если разобраться, особого зла они не приносили. Вообще, люди в большинстве своем не так уж злы. Они просто слишком увлекаются новыми идеями. Интересно же влезть в высокие сапоги и расстрелять кого-нибудь, или принарядиться в белые простыни и кого-нибудь линчевать, или натянуть вываренные джинсы и сбацать кому-нибудь на гитаре. Предложите людям новое кредо вкупе с новым нарядом, и вы мгновенно завладеете их сердцами и умами. Но если вас взрастили сатанистом, ничего свежего в этом учении вы уже не найдёте. Да, есть чем заняться в субботу вечером, но всё остальное время вы, как и любой человек, живёте в меру сил и возможностей.

Most of the members of the convent were old-fashioned Satanists, like their parents and grandparents before them. They'd been brought up to it and weren't, when you got right down to it, particularly evil. Human beings mostly aren't. They just get carried away by new ideas, like dressing up in jackboots and shooting people, or dressing up in white sheets and lynching people, or dressing up in tie-dye jeans and playing guitars at people. Offer peoplea new creed with a costume and their hearts and minds will follow. Anyway, being brought up as a Satanist tended to take the edge off it. It was something you did on Saturday nights. And the rest of the time you simply got on with life as best you could, just like everyone else.

	Человеческую историю гораздо легче понять, если уяснить себе: большинство великих побед и трагедий произошло не потому, что их виновники были по натуре своей плохими или хорошими. Они по натуре своей были людьми. — вариант трюизма
	It may help to understand human affairs to be clear that most of the great triumphs and tragedies of history are caused, not by people being fundamentally good or fundamentally bad, but by people being fundamentally people.

— Я просто обожаю семью её величества! — И я тоже! — сказал мистер Янг, с благодарностью вспрыгивая на новую льдину, которую принес поток сознания этой странной медсестры. Да, с королевской семьей не пропадешь. Разумеется, с теми, кто делом занят — машет подданным или торжественно открывает мосты. А не с теми, кто отплясывает на дискотеках и спьяну блюет на папарацци. (Здесь не лишним будет упомянуть, что мистер Янг искренне полагал, будто папарацци — это итальянский линолеум.)

"I'm a big fan of the Royal Family, you know." "Oh, so am I," said Mr. Young, leaping gratefully onto this new ice floe in the bewildering stream of consciousness. Yes, you knew where you were with the Royals. The proper ones, of course, who pulled their weight in the hand-waving and bridge-opening department. Not the ones who went to discos all night long and were sick all over the paparazzi." (It is possibly worth mentioning at this point that Mr. Young thought that paparazzi was a kind of Italian linoleum.)

	Мистер Янг слишком уважал сэра Уинстона Черчилля, чтобы вот так запросто похлопать по попке его маленькую копию.
	He'd always respected Sir Winston Churchill, and patting small versions of him on the bottom had always seemed ungracious.

	Анафема Девайс («Какое прекрасное имя!» — решила её мама, не слишком сведущая в религиозных вопросах)...
	Anathema Device — her mother, who was not a great student of religious matters...

	Зло, как правило, не дремлет, а потому не понимает, с чего бы спать всем остальным. Но Кроули любил вздремнуть, почитая сон одной из радостей жизни в земном мире. Особенно после сытной трапезы. Он проспал, к примеру, почти весь девятнадцатый век — не потому, что нуждался в отдыхе, а просто удовольствия ради. (Хотя в 1832 году он все же проснулся, чтобы сходить в уборную.)
	Evil in general does not sleep, and therefore doesn't see why anyone else should. But Crowley liked sleep, it was one of the pleasures of the world. Especially after a heavy meal. He'd slept right through most of the nineteenth century, for example. Not because he needed to, simply because he enjoyed it. (Although he did have to get up in 1832 to go to the lavatory.)

	Стоит вам решить, что люди порочнее всех обитателей ада, как они вдруг проявляют такое милосердие, что и небесам не снилось. Причём зачастую речь идёт об одном и том же существе. — вариант трюизма
	just when you'd think they were more malignant than ever Hell could be, they could occasionally show more grace than Heaven ever dreamed of. Often the same individual was involved.

	Враг на протяжении шести тысяч лет — это почти друг.
	An enemy for six thousand years now, which made him a sort of friend.

Утки в парке Сент-Джеймс так привыкли получать корм из рук секретных агентов, приходящих сюда на тайные встречи <…>. Более разборчивые утки предпочитают нырять за корочками черного хлеба от русского атташе по культуре, тогда как гурманы смакуют бутерброды с белковой пастой, которыми угощает их начальник британского Управления военной разведки. Азирафаэль бросил корочку взъерошенному селезню. Тот проглотил её и тут же пошел ко дну. Ангел повернулся к Кроули. — Право же, дорогой мой… — проворчал он. — Извини, — сказал Кроули. — Забылся. Сердитая утка вынырнула на поверхность.

The ducks in St. James' Park are so used to being fed bread by secret agents meeting clandestinely <…>. The Russian cultural Attachés black bread is particularly sought after by the more discerning duck, while the head of M19's soggy Hovis with Marmite is relished by the connoisseurs. Aziraphale tossed a crust to a scruffy-looking drake, which caught it and sank immediately. The angel turned to Crowley. "Really, my dear," he murmured. "Sorry," said Crowley. "I was forgetting myself." The duck bobbed angrily to the surface.

	— Просто нелепо разрушать мир до основания ради того, чтобы понять, правильно ли он устроен.
	"You don't have to test everything to destruction just to see if you made it right."

— Знаешь, что такое вечность? В смысле ты вообще осознаешь? Вот смотри: на краю Вселенной стоит огромная гора, в милю высотой, и раз в тысячу лет — птичка… <…> дело в том, что птичка сточит эту гору до основания, но… <…> просмотр «Звуков музыки» ещё не закончится. Азирафаэль застыл. — И ты этот фильм полюбишь, — безжалостно упирал Кроули. — До глубины сердца. — Но, милый мой… — Выбора у тебя не будет. — Но, послушай… — На Небесах о хорошем вкусе и не слыхали. — Но… — И там нигде, вообще нигде не подают суши. Ангел вдруг стал очень серьёзным и болезненно поморщился.

"You know what eternity is? You know what eternity is? I mean, d'you know what eternity is? There's this big mountain, see, a mile high, at the end of the universe, and once every thousand years there's this little bird— <…> the point is that when the bird has worn the mountain down to nothing, right, then— <…> you still won't have finished watching The Sound of Music." Aziraphale froze. "And you'll enjoy it," Crowley said relentlessly. "You really will." "My dear boy-" "You won't have a choice." "Listen" "Heaven has no taste." "Now-" "And not one single sushi restaurant." A look of pain crossed the angel's suddenly very serious face.

	… поскольку полезными ископаемыми [Камболаленд] был небогат, а стратегически представлял не больше интереса, чем гроздь бананов, то и независимости добился до неприличия быстро.
	… since [Kumbolaland] had absolutely no mineral wealth and the strategic importance of a banana, it was accelerated toward self-government with almost unseemly haste.

По вечерам нянюшка Аштарот пела Магу колыбельные песенки: О, славный старый герцог Йорк! Сто тысяч воинов повиновались ему, И возглавил он путь к Вершине Холма И все народы подлунного мира покорил и привёл их Во владения господина нашего, Сатаны. А также: Вот поросёнок, который отправился в ад, Вот поросёнок, который дома остался, Вот поросёнок, что парной человечинки вкусил, Вот поросёнок, который насиловал девственниц, А вот поросёнок, который взобраться сумел На высокую гору из мёртвых тел.

At night, Nanny Ashtoreth sang nursery rhymes to Warlock. Oh, the grand old Duke of York He had Ten Thousand Men He Marched them Up To The Top of The Hill And Crushed all the nations of the world and brought them Under the rule of Satan our master. This little piggy went to Hades This little piggy stayed home This little piggy ate raw and steaming human flesh This little piggy violated virgins And this little piggy clambered over a heap of dead bodies to get to the top.

Среда

	Это был самый обыкновенный хомяк посреди удивительного сооружения из цилиндров, сфер и бегущих дорожек — такое могла бы изобрести испанская инквизиция, будь в её распоряжении штамповочный пресс и пластмасса.
	It was a perfectly normal gerbil. It appeared to be living in an exciting construction of cylinders, spheres, and treadmills, such as the Spanish Inquisition would have devised if they'd had access to a plastics molding press.

Воздух казался перестоявшим и перегретым, <как вчерашний суп>. Вдруг словно бы тысяча металлических голосов хором выкрикнули отрывистое «Хайль!» и сразу же умолкли. И на дороге появилась чёрная собака. Это определённо была собака. По крайней мере, форма у неё была соответствующая. Есть такие собаки, встреча с которыми заставляет вспомнить, что, несмотря на тысячи лет искусственного отбора, любую собаку отделяют от волка всего лишь две кормёжки. Эти твари приближаются к вам медленно и целенаправленно — воплощенный зов предков, с желтыми зубами и зловонным дыханием, — и пусть их владельцы сколько угодно уверяют вас: «Да это же старая развалина, просто отпихни его, если будет надоедать», в глубине зелёных глаз мерцают костры плейстоцена… <…> Пёс уже рычал. Это было тихое клокочущее рычание напряженной угрозы, какое обычно зарождается глубоко в глотке одного существа, а заканчивается на горле другого.

The air had a leftover and reheated feel. There was a sound like a thousand metal voices shouting "Hail!" cut off abruptly. And there was a black dog in the road. It had to be a dog. It was dog-shaped. There are some dogs which, when you meet them, remind you that, despite thousands of years of man-made evolution, every dog is still only two meals away from being a wolf. These dogs advance deliberately, purposefully, the wilderness made flesh, their teeth yellow, their breath a-stink, while in the distance their owners witter, "He's an old soppy really, just poke him if he's a nuisance," and in the green of their eyes the red campfires of the Pleistocene gleam and flicker... <…> It was already growling, and the growl was a low, rumbling snarl of spring-coiled menace, the sort of growl that starts in the back of one throat and ends up in someone else's.

	В дальнем конце карьера виднелась груда металлических колёсиков и гнутой проволоки — знаменитое Затерянное кладбище, куда приезжают умирать тележки из универсама. — пародия на легенды о кладбище слонов
	In one corner a tangle of wheels and corroded wire marked the site of the famous Lost Graveyard where the supermarket trolleys came to die.

	— … самка богомола сожрала своего дружка, а он вроде бы даже и не заметил. <…> — А о чём они молят? <…> — Не знаю. Наверное, о том, чтобы не жениться.
	"… praying mantise's <…> big female one ate this other one and it dint hardly take any notice." <…> "What're they prayin' about?" <…> "Dunno. Prayin' they don't have to get married, I s'pect."

	Землемеры частенько бормочут что-то себе под нос. Что-то вроде: <…> «Ага, три с половиной метра плюс-минус комариный усик».
	Surveyors often mutter under their breath. They mutter things like <…> "That's three point five meters, give or take a gnat's whisker."

	— [Ружья] придают вес духовным аргументам. В праведных руках, разумеется.
	"[Guns] lend weight to moral argument. In the right hands, of course."

	— Удар астероидом? — предположил Азирафаэль. — Довольно модная тема нынче, как я понимаю. Падает такая махина в Индийский океан, огромное облако пыли и пара — и прости-прощай, высшие формы жизни. <…> — Ничего не останется, кроме пыли и фундаменталистов.
	"Asteroid strike?" said Aziraphale. "Quite the fashion these days, I understand. Strike into the Indian Ocean, great big cloud of dust and vapor, goodbye all higher life forms." <…> "Nothing but dust and fundamentalists."

	— Но ты ведь демон. — Да, но демон своего слова, я надеюсь.
	"But you're a demon." "Yes, but a demon of my word, I should hope."

	— Зло никогда не спит, а добродетель вечно на страже. — Зло вообще — возможно. А вот это конкретное воплощение зла обрело привычку время от времени преклонять голову.
	"Evil never sleeps, and Virtue is ever-vigilant." "Evil in general, maybe. This specific part of it has got into the habit of getting its head down occasionally."

	Она подняла меч и улыбнулась, как улыбнулся бы нож.
	She held her sword, and she smiled like a knife.

Четверг

— Не думаю, что это разрешено — жечь людей, — сказал Адам. <…> — Если ты верующий — то можно, — уверенно произнёс Брайан. — Ведьма, которую сожгли, уже не попадет в ад, так что им стоило бы ещё и спасибо за это сказать, если бы они понимали, конечно. — Не могу себе представить, чтобы Пикер кого-нибудь сжег, — сказала Пеппер. — Кто знает… — многозначительно протянул Брайан. — Не станет же он взаправду сжигать их на настоящем костре, — хмыкнула Пеппер. — Скорее пожалуется их родителям, а те уж сами решат, нужен костер или нет. Все с отвращением тряхнули головами, порицая падение нравов современных служителей церкви. Затем троица выжидающе посмотрела на Адама.

"I don't reckon it's allowed, going round setting fire to people," said Adam. <…> "It's all right if you're religious," said Brian reassuringly. "And it stops the witches from goin' to Hell, so I expect they'd be quite grateful if they understood it properly." "Can't see Picky setting fire to anyone," said Pepper. "Oh, I dunno," said Brian, meaningfully. "Not actually setting them on actual fire," sniffed Pepper. "He's more likely to tell their parents, and leave it up to them if anyone's goin' to be set on fire or not." The Them shook their heads in disgust at the current low standards of ecclesiastical responsibility. Then the other three looked expectantly at Adam.

	Внешность формирует характер. Стиль поведения, свойственный лохматой собачонке, заложен на генетическом уровне. Нельзя просто принять её и остаться, чем ты был раньше, — врождённая мелкособачность неизбежно начнёт вступать в свои права.
	Form shapes nature. There are certain ways of behavior appropriate to small scruffy dogs which are in fact welded into the genes. You can't just become small-dog-shaped and hope to stay the same person; a certain intrinsic small-dogness begins to permeate your very Being.

	По шкале передвижения гор её вера достигала как минимум полуальпа. <…> Что же до Адама, то его вера во всякие разности колебалась в диапазоне от 2 до 15 640 Эверестов.
	On any scale of mountain moving it shifted at least point five of an alp. <…> Adam believed things on a scale ranging from 2 through to 15,640 Everests.

Пятница

	Во Франции первопроходцев «Бургер-лорда» отстреливали через двадцать пять минут после прибытия на тамошнюю землю.
	The Burger Lord pathfinder salesmen had been shot twenty-five minutes after setting foot in France.

Журналы прямого объяснения не давали; то, что власти стремятся всё держать в тайне, было принято «Вестником Водолея» и его читателями в качестве краеугольного камня веры. — Ну, на то оно и пиравительство, — просто сказал Адам. — Такая уж у него жизнь. В Лондоне есть целый огромный дворец, а в нём полно книжек о всяких скрытных вещах. Когда премьер-министр приходит утром на работу, то первым делом всегда читает большущий список всего, что случилось за ночь, и ставит на него большую красную печать. <…> Там написано «Совершенно секретно».

His reading hadn't provided a quick explanation for this; New Aquarian just took it as the foundation of belief, both of itself and its readers, that the government hushed everything up. "'Cos they're the goverment," said Adam simply. "That's what goverments do. They've got this great big building in London full of books of all the things they've hushed up. When the Prime Minister gets in to work in the morning, the first thing he does is go through the big list of everything that's happened in the night and put this big red stamp on them. <…> It says Top Secret."

	Для них Америка была тем местом, куда хорошие люди отправляются после смерти. В Америке может произойти все, что угодно.
	America was, to them, the place that good people went to when they died. They were prepared to believe that just about anything could happen in America.

Его палец медленно двигался по странице и наконец остановился. Добрый старый «Международный свод сигналов». Его разработали восемьдесят лет назад, но в те дни люди всерьёз задумывались над тем, что можно встретить в открытом море. Он взял ручку и записал: «XXXV QVVX». Что означало: «Обнаружена Атлантида, Затерянный континент. Первосвященник только что выиграл состязание по метанию колец»

His questing finger moved slowly down the page, and stopped. Good old International Codes. They'd been devised eighty years before, but the men in those days had really thought hard about the kind of perils that might possibly be encountered on the deep. He picked up his pen and wrote down: "XXXV QVVX." Translated, it meant: "Have found Lost Continent of Atlantis. High Priest has just won quoits contest."

	Ростки соблазнительных идей <…> угрожающе согнулись под иссушающим ветром очкастой логики Уэнслидэйла.
	A beguiling idea <…> was bending dangerously in the wind of Wensleydale's searingly bespectacled logic.

	Позже, познакомившись поближе с мадам Трейси, Ньют узнал, что если бы он упомянул другое (журнальное) объявление, то мадам предложила бы ему строгое воспитание и интимный массаж в любой вечер, кроме четверга. Где-то в телефонной книге затерялось и ещё одно объявление. Когда, значительно позже, Ньют спросил, что же рекламируется там, мадам Трейси сказала: «Четверги».
	Later, when he was on nodding terms with Madame Tracy, Newt learned that if he had mentioned the other ad, the one in the magazine, Madame Tracy would have been available for strict discipline and intimate massage every evening except Thursdays. There was yet another ad in a phone box somewhere. When, much later, Newt asked her what this one involved, she said "Thursdays."

	Произношение мистера Шедвелла невозможно было привязать к определенному региону. Он, точно национальная велогонка, соединил в себе всю Британию. То он выражался как безумный валлийский сержант, то как шотландский пресвитер, только что уличивший кого-то в греховном воскресном труде, а где-то между ними прорывался голос угрюмого пастуха из Йоркшира или язвительного скопидома из Сомерсета.
	Mr. Shadwell's accent was unplaceable. It careered around Britain like a milk race. Here a mad Welsh drill sergeant, there a High Kirk elder who'd just seen someone doing something on a Sunday, somewhere between them a dour Daleland shepherd, or bitter Somerset miser.

	Шедвелл терпеть не мог всех южан; сам он, судя по всему, родился на Северном полюсе.
	Shadwell hated all southerners and, by inference, was standing at the North Pole.

Суббота

	Что хорошо в загрязнении атмосферы, так это потрясающие восходы.
	There's one thing you can say for air pollution, you get utterly amazing sunrises.

	— Считай, что не умираешь, — сказал Смерть. — Просто уходишь раньше прочих, чтобы не попасть в толкучку.
	"Don't think of it as dying," said Death, "just think of it as leaving early to avoid the rush."

	Небо красно поутру. Это значит быть дождю.
	Red sky in the morning. It was going to rain.

	… полковник-ведьмолов Не-Вкушай-Мяса-С-Кровью-Не-Ворожи-И-Не-Гадай Далримпл… — имя от Лев. 19:26
	… Witchfinder-Colonel Ye-Shall-Not-Eat-Any-LivingThing-With-The-Blood-Neither-Shall-Ye-Use-Enchantment-Nor-Observe-Times Dalrymple…

	«Васаби», разработанная на переходном этапе, сочетала в себе традиционные недостатки большинства западных машин со множеством новаторских японских неудач, отказ от которых в дальнейшем способствовал процветанию «Хонды» и «Тойоты».
	The Wasabi had been designed on that one confused day, and combined the traditional bad points of most Western cars with a host of innovative disasters the avoidance of which had made firms like Honda and Toyota what they were today.

— Уровень CO2 поднялся на 0,5 %, — проскрипел он, выразительно глянув на Ньюта. — Вы хоть знаете, что это подсудное дело? «Доминирование на планете в состоянии безудержного консьюмеризма». Парочка инопланетян подняла третьего, втащила его обратно по трапу и задраила люк. <…> «Должно быть, я зашел слишком далеко, — подумал он, чувствуя себя виноватым. — Но в чем? И ведь я даже Шедвеллу не смогу ничего сообщить, поскольку он сразу же отругает меня за то, что я не сосчитал их соски».

" CO2 level up 0.5 percent," it rasped, giving him a meaningful look. "You do know you could find yourself charged with being a dominant species while under the influence of impulse-driven consumerism, don't you?" The two of them righted the third alien, dragged it back up the ramp, and shut the door. <…> I must be overdoing something, he thought guiltily. But what? And I can't even tell Shadwell, because he'd probably bawl me out for not counting their nipples.

	— И ещё она говорила, что в худшем случае они были просто свободомыслящими поклонницами крысождающего принципа. — А что такое крысождающий принцип? — спросил Уэнслидэйл. — Не знаю. Что-то вроде майского дерева, — туманно сказала Пеппер.
	"And she said, at worst they were just free-thinking worshippers of the progenerative principle." "Who's the progenratty principle?" said Wensleydale. "Dunno. Something to do with maypoles, I think," said Pepper vaguely.

	— А ещё киты, — сказал Уэнслидэйл. — Надо их спасать. Адам выглядел озадаченным. В прочитанных им номерах «Вестника Водолея» ничего не говорилось о китах. Видимо, издатели полагали, что желание спасти китов столь же естественно для читателей, как дыхание и прямохождение.
	"And there's whales," said Wensleydale. "We've got to save 'em." Adam looked blank. His plunder of New Aquarian's back issues hadn't included anything about whales. Its editors had assumed that the readers were all for saving whales in the same way they assumed that those readers breathed and walked upright.

	… грязных футболок, забывших, как стиральная машина выглядит изнутри.
	… old T-shirts that had forgotten what the inside of a tumble-dryer looked like.

	Когда люди называют себя экстрасенсами, то это зачастую означает: «Я обладаю сверхактивным, но банальным воображением / крашу ногти чёрным лаком / беседую с моим волнистым попугайчиком»;
	When most people said "I'm psychic, you see," they meant "I have an over-active but unoriginal imagination/wear black nail varnish/ talk to my budgie";..

	… самое худшее — вытаскивать альбом с семейными фотографиями, а уж такое оружие в войне полов следовало бы запретить Женевской конвенцией.
	… in the worst cases, get out the family photograph album, an act of aggression in the sex war which ought to be banned by a Geneva Convention.

	Тут же находился факс с интеллектом компьютера и компьютер с интеллектом умственно отсталого муравья.
	There was an unconnected fax machine with the intelligence of a computer and a computer with the intelligence of a retarded ant.

	Кроули совершенно потрясли гарантийные обязательства компьютерной промышленности, и он даже послал один экземпляр в адский отдел соглашений с Бессмертными Душами, сопроводив запиской: «Учитесь, парни…»
	Crowley had been extremely impressed with the warranties offered by the computer industry, and had in fact sent a bundle Below to the department that drew up the Immortal Soul agreements, with a yellow memo form attached just saying: "Learn, guys...".

	— Нам бы словом с тобой перемолвиться, — прошипел Лигур (его тон подчеркивал, что в данном случае «слово» означает «ужасающие вечные муки»),..
	"We want a word with you," said Ligur (in a tone of voice intended to imply that "word" was synonymous with "horrifically painful eternity"),..

	План A сработал. План B провалился. Вся надежда оставалась на план C, у которого был лишь один недостаток: Кроули всегда планировал не дальше Плана B.
	Plan A had worked. Plan B had failed. Everything depended on Plan C, and there was one drawback to this: he had only ever planned as far as B.

	Как правило, он так грохотал по ступенькам, словно ненавидел каждую из них.
	Normally he came up the stairs as if he hated every one of them.

	Нет ничего более успокаивающего, ничего более верного уютному духу английского оккультизма, чем аромат брюссельской капусты, доносящийся из соседней комнаты.
	Nothing is more reassuring, nothing is more true to the comfortable spirit of English occultism, than the smell of Brussels sprouts cooking in the next room.

	Их знания о недороде картофеля в Ирландии 1846 года, недороде всего вообще в Англии 1315 года и о недороде ганджубаса в Сан-Франциско 1969 года почти равнялись нулю...
	The[y] seemed marginally less informed about the Irish Potato Famine of 1846, the English everything famine of 1315, and the 1969 dope famine in San Francisco…

	Высокий незнакомец <…> встал из-за стола. Это было сложное телодвижение: если бы на берегах ночи стояли шезлонги, они бы раскрывались именно так. Казалось, он раскладывался целую вечность.
	The Tall Stranger <…> stood up. It was a complicated motion; if the shores of the seas of night had deckchairs, they'd open up something like that. He seemed to be unfolding himself forever.

	Барбос сидел и тихо рычал. Он думал обо всех запахах, которые потеряет. В Преисподней не пахнет ничем, кроме серы. А здесь, здесь… короче, в Преисподней нет ни одной суки.
	Dog sat and growled. He was thinking of all the smells he would lose. There were no smells in Hell, apart from the sulphur. While some of them here, were, were . . . well, the fact was, there were no bitches in hell either

… хоралы: «Счастливый мистер Иисус», «Иисус, позволь мне побыть на твоём месте», «Наш славный огненный крест», «Иисус — слово на бампере моей души» и «Вознесусь-ка на пикапе». Все эти хиты вошли в альбом «Мой приятель Иисус» (продаётся на пластинках, кассетах и компакт-дисках) и рекламировались через каждые четыре минуты в евангелических программах Кошельмана. <…> Он регулярно устраивал живые концерты в тюрьме Сен-Квентин, пока борцы за гражданские права не подвели его под статью «Пытка или наказание, несоразмерные тяжести преступления».

… choir <…> songs <…> included: "Happy Mister Jesus," "Jesus, Can I Come and Stay at Your Place?" "That OI' Fiery Cross," "Jesus Is the Sticker on the Bumper of My Soul," and "When I'm Swept Up by the Rapture Grab the Wheel of My Pick-Up." They were available on Jesus Is My Buddy (LP, cassette, and CD), and were advertised every four minutes on Bagman's evangelical network. <…> He had done regular live concerts from San Quentin jail until the civil rights people got him under the Cruel and Unusual Punishment clause.

	— Может, впереди пробка, — сказал Вляпавшийся в Собачье Дерьмо (бывший Любой Иностранец, Особенно Француз, бывший Дурацкий Аппарат, Который Не Работает, Хоть Ты Тресни, так и не ставший Безалкогольным Пивом, успевший на минутку стать Наглым Репортёром, а изначально известный как Кочегар). — выбранные им прозвища в честь того, что он больше всего ненавидит
	"Could be a pile-up," said Treading in Dogshit (formerly All Foreigners Especially The French, formerly Things Not Working Properly Even When You've Given Them a Good Thumping, never actually No Alcohol Lager, briefly Embarrassing Personal Problems, formerly known as Skuzz).

	Дорога в Ад вымощена благими намерениями. (На самом деле это не так. Дорога в Ад вымощена замороженными коммивояжерами. По выходным юные демоны катаются там на коньках.)
	The road to Hell is paved with good intentions. (This is not actually true. The road to Hell is paved with frozen door-to-door salesmen. On weekends many of the younger demons go ice-skating down it.)

	Шедвелл побледнел, невнятно пробурчал что-то <…>. — Что вы сказали, мистер Шедвелл? — мадам Трейси внимательно посмотрела на него. — Я сказал, дьявол тебя раздери лопатой наперекосяк, — повторил Шедвелл.
	Shadwell paled, muttered something inaudible <…>. "What was that, Mr. Shadwell?" Madame Tracy looked at him sharply. "I said, De'il ding a divot aff yer wame wi' a flaughter spade," said Shadwell.

	… всё как предсказывал Эйнштейн: хвост автомобильной пробки в конце концов становится её же головой. — вероятно, имеется в виду возврат к исходной точке из-за кривизны Вселенной
	Einsteinian tailbacks that eventually became tailforwards, that kind of thing.

	Будущее представляется чёрным, мрачным и ужасным. Никакого света в конце туннеля — а если он там и есть, то это встречный поезд.
	All was black, gloomy and awful. There was no light at the end of the tunnel-or if there was, it was an oncoming train.

	Речь о свете, что идёт за ультрафиолетом (точный термин — «инфрачёрный»). Его можно довольно легко увидеть в экспериментальных условиях. Для проведения эксперимента найдите крепкую кирпичную стену и с хорошего разбега, опустив голову, атакуйте. Цвет, который вспыхнет у вас в глазах, сразу за болью и прямо перед вашей смертью, и будет инфрачёрным.
	It's the color past ultra-violet. The technical term for it is infrablack. It can be seen quite easily under experimental conditions. To perform the experiment simply select a healthy brick wall with a good run-up, and, lowering your head, charge. The color that flashes in bursts behind your eyes, behind the pain, just before you die, is infra-black.

Оно было отдалённо похоже на личинку. Огромную разъяренную личинку, состоящую из мириад крошечных вертких личинок, каждая из который яростно разевала ротик и визжала: — Кроули! Потом эта тварь перестала визжать. Ошалело раскачиваясь из стороны в сторону, она пыталась осознать свое новое местопребывание. Затем тварь распалась на части. Контору заполонило бесконечное множество личинок. Они растекались по ковру, заползали на столы, облепили <…> всех [десятерых] сотрудников телефонной конторы; они проникали повсюду, в каждый рот, нос и горло; они обволакивали плоть, глаза, головы, лёгкие, безудержно воспроизводясь и покрывая комнату слоем извивающейся плоти и слизи. Потом они собрались воедино и вновь превратились в огромный, слабо пульсирующий организм, заполнивший комнату от пола до потолка. В массе плоти сформировалось нечто, напоминавшее рот, какие-то влажные и липкие нити пристали к пока не существующим губам, и Хастур сказал: — Мне это было необходимо. — комментарий Пратчетта «Да, нашествие личинок отменил я, приставив пистолет к голове Нила (он вполне понял мои резоны, просто очень любит личинок)», Yes, the maggot reversal was by me, with a gun to Neil's head (although he understood the reasons, it's just that he likes maggots)

It looked a little like a maggot. A huge, angry maggot made out of thousands and thousands of tiny little maggots, all writhing and screaming, millions of little maggot mouths opening and shutting in fury, and every one of them was screaming "Crowley." It stopped screaming. Swayed blindly, seemed to be taking stock of where it was. Then it went to pieces. The thing split into thousands of thousands of writhing gray maggots. They flowed over the carpet, up over the desks, over <…> [ten] colleagues; they flowed into their mouths, up their nostrils, into their lungs; they burrowed into flesh and eyes and brains and lights, reproducing wildly as they went, filling the room with a towering mess of writhing flesh and gunk. The whole began to flow together, to coagulate into one huge entity that filled the room from floor to ceiling, pulsing gently. A mouth opened in the mass of flesh, strands of something wet and sticky adhering to each of the not-exactly lips, and Hastur said: "I needed that."

	— А где хоть находится этот Армагеддон? <…> — Гора Кармель. — А я считал, что там выращивают авокадо. — А также исход времён. — Неужели? Да, вот это всем авокадам авокадо.
	"Where is Armageddon, anyway?" <…> MOUNT CARMEL. "I thought that was where they grow avocados." AND THE END OF THE WORLD. "Is that right? That's one big avocado."

	… человеческий мозг не настроен видеть Войну, Голод, Загрязнение и Смерть, когда они не хотят быть увиденными и маскируются так хорошо, что зачастую их умудряются не замечать даже тогда, когда они царят повсюду.
	… the human brain is not equipped to see War, Famine, Pollution, and Death when they don't want to be seen, and has got so good at not seeing that it often manages not to see them even when they abound on every side.

— Ты глянь на мой палец! — вскричал Шедвелл, чей рассудок ещё не оторвался от него вполне, но уже болтался на конце длинной и весьма потрёпанной ниточки. — Ты только глянь на него! Вот этот самый палец, парень, может отправить тебя на встречу с Создателем! Сержант Дизенбургер таращился на чёрно-красный ноготь, маячивший в нескольких дюймах от его лица. Отличное наступательное оружие, особенно на кухне во время приготовления пищи.

"D'yer see my finger?" shouted Shadwell, whose sanity was still attached to him but only on the end of along and rather frayed string. "D'yer see it? This finger, laddie, could send ye to meet yer Maker!" Sgt. Deisenburger stared at the black and purple nail a few inches from his face. As an offensive weapon it rated quite highly, especially if it was ever used in the preparation of food.

Кроули <…> чувствовал себя неважно. Последние тридцать миль ему приходилось представлять себе, что тонна горящего металла, резины и кожи является полностью функционирующим автомобилем, тогда как «Бентли» ожесточенно сопротивлялся его представлениям. Чертовски трудно было заставлять эту громадину продолжать движение, когда начисто сгорели универсальные шины. Кроме того, останки «Бентли» норовили внезапно припадать на свои искореженные обода, когда он вдруг переставал представлять, что там были шины.

Crowley <…> wasn't feeling very well. For the last thirty miles he had been imagining that a ton of burning metal, rubber, and leather was a fully-functioning automobile, and the Bentley had been resisting him fiercely. The hard part had been to keep the whole thing rolling after the all-weather radials had burned away. Beside him the remains of the Bentley dropped suddenly onto its distorted wheel rims as he stopped imagining that it had tires.

	Поскольку электричество утекало туда, куда не следует, оно иссякало в обычных местах. <…> Говорят, что цивилизация отстоит от варварства всего лишь на двадцать четыре часа с двумя перерывами на обед.
	While [electricity] flowed where it should not, it ebbed from its normal beds. <…> It has been said that civilization is twenty-four hours and two meals away from barbarism.

	… техника, способная разрушить земной мир или по крайней мере ту его часть, что метра на два уходит в землю и поднимается до озонового слоя <…>. Вокруг высились только железные шкафы, которые выглядели основательными и непоколебимыми, совершенно готовыми отважно встретить последнее мгновение.
	… the machinery that was going to bring about the end of the world, or at least that part of it that occupied the layers between about two meters down and all the way to the ozone layer <…>. Instead, the metal cabinets looked solid and heavy and very resistant to last-minute heroism.

	Сам воздух был странным, словно кристаллизованным, и казалось, что стоит только изменить угол зрения, чтобы увидеть его новые грани. Он поблёскивал.
	It wasn't normal air. It had a crystallized look to it, so that you might feel that if you turned your head you might see new facets. It sparkled.

	— Просто запомни, что я всегда буду знать — в сокровенных недрах твоей души ты в достаточной степени сволочь, чтобы стать достойным любви.
	"Just remember I'll have known that, deep down inside, you were just enough of a bastard to be worth liking."
	— Кроули — Азирафаэлю

	На его лице появилось точно рассчитанное выражение невинности.
	His face took on an expression of calculated innocence.

Воскресенье

	Струйка сочилась из водопроводного крана, точно у суслика с энурезом, а шуму от него было как от Старого служаки.
	The antique fridge had a door that shut like the crack of doom. The kitchen tap dribbled like a diuretic gerbil but made a noise like Old Faithful.

	Джайлс Баддикомб Грабби, Грабби, Панекер и Случайс Адвокаты — визитная карточка
	Giles Baddicombe Robey, Robey, Redfearn and Bychance Solicitors

	Жизнь парка Сент-Джеймс протекала относительно спокойно. Утки, будучи знатоками политических реалий в аспекте хлебных корок, отметили заметное ослабление международной напряженности.
	St. James' Park was comparatively quiet. The ducks, who were experts in realpolitik as seen from the bread end, put it down to a decrease in world tension.

	— Приходишь к одному выводу: это не может быть космической шахматной партией; это, должно быть, исключительно хитроумный пасьянс.
	"You start thinking: it can't be a great cosmic game of chess, it has to be just very complicated Solitaire."

	… Malleus Malleficarum («Потрясающий блокбастер; рекомендую от всего сердца» — папа Иннокентий VIII).
	… Malleus Maleficarum ("A relentlefs blockbufter of a boke; heartily recommended" — Pope Innocent VIII.)

Перевод

М. Ю. Юркан, 2012 (с некоторыми уточнениями)

О романе

	Я — эгоистичная скотина и решил написать все лучшие куски, пока Нил до них не добрался. <…> ближе к финалу большие фрагменты сочиняло двуликое существо по имени Терри-и-Нил, кто бы из нас ни стучал по клавишам.
	I'm a selfish bastard and tried to write ahead to get to the good bits before Neil. <…> by the end, large sections were being done by a composite creature called Terryandneil, whoever was actually hitting the keys.
	— Терри Пратчетт

Похоже, благополучно доведя историю до финала, мэтры так и не определились с основной целевой аудиторией. Нил Гейман и Терри Пратчетт опасно балансируют между здоровым цинизмом литературы для взрослых и унылой дидактикой «young adult fiction»: не обижай маленьких, чисти зубы своей зубной щеткой, помни, что в душе каждого из нас постоянно сражаются рай и ад, куда там Иоанну Богослову... Фирменные чувство юмора мистера П. и раскованная фантазия мистера Г. не дают истории рассыпаться на куски, сюжет в меру динамичен, концы отлично сведены с концами, всё сделано чётко и профессионально — только, увы, масштаб событий слабо соотносится с главным мессаджем. Так и хочется пожать плечами: пфу! И ради этого всё затевалось? Стоило ли огород городить?..

— Василий Владимирский, «Подарок к Апокалипсису», 2012