Биология

наука о живых существах и их взаимодействии со средой

Биоло́гия (греч. βιολογία; от др.-греч. βίος — «жизнь» + логос — «учение, разум») — наука о живых существах и их взаимодействии со своей средой обитания. Биология изучает все аспекты жизни, в частности, структуру, функционирование, рост, происхождение, эволюцию и распределение живых организмов на Земле. Классифицирует и описывает живые существа, происхождение их видов, взаимодействие между собой и с окружающей средой.

Биология
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
Новости в Викиновостях
Тропические леса Амазонии

Как самостоятельная наука биология выделилась из естественных наук в XIX веке, когда учёные обнаружили, что все живые организмы обладают некоторыми общими свойствами и признаками, в совокупности не характерными для неживой природы. Термин «биология» был введён в 1800-1802 годах сразу несколькими авторами независимо друг от друга: Фридрихом Бурдахом, Готфридом Тревиранусом и Жаном Ламарком.

В научной и научно-популярной литературе править

  •  

Изучать органы независимо от их отправления, организмы независимо от их жизни почти так же невозможно, как изучать машину и ее части, не интересуясь их действием. У кого стало бы терпения изучать описание частей какой-нибудь машины, например часов, без объяснения их значения? Такое изучение было бы не только скучно, но и бесплодно. Само собой понятно, что нельзя познакомиться и с действием машины, не зная ее устройства. Отсюда ясно, что независимое изучение организма с этих двух произвольных точек зрения, т. е. как тела и как явления, искусственно и даже нелогично. Но, несмотря на то, эти две искусственные точки зрения, это раздробление предмета, давно укоренились в науке. Наука о живых существах, биология, распалась на две отрасли: на учение о формах ― анатомию или в более широком смысле морфологию, и учение о явлениях, о жизни ― физиологию. Это распадение вызвано отчасти необходимостью применить принцип разделения труда к обработке громадного фактического материала, отчасти же различием в приемах исследования и в целях, к которым стремятся эти две отрасли знания. Одна наблюдает и описывает, другая испытывает и объясняет. Доказательством, что это деление искусственно, служит невозможность его последовательного проведения.[1]

  Климент Тимирязев, «Жизнь растения», 1878
  •  

Теория цепной реакции открывает возможность ближе подойти к решению главной проблемы теоретической химии — связи между реакционной способностью и структурой частиц, вступающих в реакцию… Вряд ли можно в какой бы то ни было степени обогатить химическую технологию или даже добиться решающего успеха в биологии без этих знаний… Необходимо соединить усилия образованных людей всех стран и решить эту наиболее важную проблему для того, чтобы раскрыть тайны химических и биологических процессов на благо мирного развития и благоденствия человечества.

  Николай Семёнов. Из нобелевской речи, 1956
  •  

В физике, как известно, «капризов» практически нет, в то же время биология полна ими. Химия занимает промежуточное положение: иногда <химическая> реакция течет нормально, а иногда — сплошные «капризы». Цепная теория — это «теория капризов» химического превращения...

  Николай Семёнов, из „нобелевского“ интервью газете «Правда», 1956

В гуманитарной области править

  •  

В применении к слову такое понимание словесных представлений открывает широкие новые перспективы и позволяет мечтать о создании органической поэтики, не законодательного, а биологического характера, уничтожающей канон во имя внутреннего сближения организма, обладающей всеми чертами биологической науки. Задачи построения такой поэтики взяла на себя органическая школа русской лирики, возникшая по творческой инициативе Гумилева и Городецкого в начале 1912 года, к которой официально примкнули Ахматова, Нарбут, Зенкевич и автор этих строк. Очень небольшая литература по акмеизму и скупость на теорию его вождей затрудняет его изучение. Акмеизм возник из отталкивания: «Прочь от символизма, да здравствует живая роза!» ― таков был его первоначальный лозунг.[2]

  Осип Мандельштам, «О природе слова», 1922
  •  

Уже задолго до знакомства с Кузиным О. М. как-то написал, что изучение поэзии станет наукой только тогда, когда к ней будут применены методы биологии. Очень возможно, что в этом высказывании отразилась теория в языкознании, популярная в десятых годах, о двойных связях этой науки ― с социальными науками и с биологией. Впрочем, вера в биологический подход к поэзии исчерпалась, не успев зародиться, а сохранилось чистое любопытство к описательной биологической литературе и к проблемам жизни как таковой. Кузин любил Гёте, и это тоже пришлось кстати.[3]

  Надежда Мандельштам, Воспоминания (часть вторая), 1970

В художественной литературе править

  •  

Физика первой из естественных наук стала полностью современной и насквозь математизированной. Затем математизировалась и химия, биология же оставалась дефективным ребёнком, сильно отставшим от своих сверстников. Ведь ещё во времена Ньютона и Галилея люди знали о Луне и других небесных телах больше, чем о собственном теле. <...>
...для надежной передачи сигнала придется прибегнуть вовсе не к физике, а к биологии. Только биология может создать такую систему связи, которая не слабеет на расстоянии, а в миллионах километров остается столь же мощной, как и рядом с источником. Короче говоря, создать организм, который служил бы передатчиком вашего сообщения, самовоспроизводящийся, дешевый, легко размножаемый в фантастических количествах. Затратив минимальную сумму, можно изготовить триллионы таких посланцев и направить их во все концы космического пространства. Это будут стойкие, неприхотливые козявки, способные противостоять суровым условиям космоса; они будут расти, плодиться и размножаться. Через несколько лет бесчисленные множества их будут нестись во все стороны галактики в ожидании контакта с жизнью.

  Майкл Крайтон, Штамм «Андромеда», 1969
  •  

Зал слушал. У всех блестели глаза. В тишине чеканились резкие носовые звуки ― слова академика.
― Вы пришли, товарищи, в сельское хозяйство. В биологию. Это не математика и не физика. Это живая природа. Иметь дело с ней ― нужен талант. Талантливого парня я чую за версту. И поднимаю. Я знаю, у тебя, мальчик, получится, только делай, как батько говорит. Биология ― это особенное дело. Колдовство, если хочешь. Это не чистая наука. Это вдохновение. Тут он посмотрел на свои руки, выпачканные мелом, и застыл, оцепенев, растопырив пальцы. Решал задачу, как быть.[4]

  Владимир Дудинцев, «Белые одежды», 1987
  •  

Кольцов начал экспериментальную биологию, организовал институт, который так и назывался ― экспериментальной биологии. Это сейчас кажется само собой разумеющимся, а тогда, в девятьсот семнадцатом году, было в этом необычное, даже странное. Вся биология девятнадцатого века была описательной. Экспериментальное направление Кольцова вызвало иронию у профессуры. Он начал с приложения к биологии физической химии. Клетку можно было изучать живой, помещать её в разные среды и так далее. Много надежд породил такой новый подход.[5]

  Даниил Гранин, «Зубр», 1987
  •  

― Когда отпала необходимость убивать для еды, тогда человечество совершило последний шаг от необходимости к истинно человеческой свободе. Этого нельзя было сделать до тех пор, пока мы не научились из растительных белков создавать животные. Вместо коров ― фабрика искусственного молока и мяса, ― пояснял Гриф Рифт.
― Почему же у нас нет этого до сих пор? ― обычно спрашивали тормансиане.
― Ваша биология, очевидно, занималась чем-то другим или была ущербной, была потеснена другими науками, менее важными для процветания человека. Положение, известное и в земной истории…[6]

  Иван Ефремов, «Час Быка», 1969
  •  

Уже в ЭРМ определилась огромная разница между силами и материальными средствами, какие человечество тратило на медицину и на науку военного и технического значения. Лучшие умы были заняты в физике, химии, математике. Шаг за шагом биология и медицина расходились с физико-математическими науками в своем представлении о мире, хотя внешне широко пользовались их методами и аппаратами исследования. В результате окружающая человека природа и он сам как часть ее предстали перед человечеством как нечто враждебное, долженствующее быть подчиненным временным целям общества. Ученые забыли, что великое равновесие природы и конструкция организма есть результат исторического пути невообразимой длительности и сложности, в соподчинении и взаимосвязи интегральных частей. Изучение этой сложности, хотя бы в общих чертах, требовало многовековой работы, а земное человечество принялось неосмотрительно и торопливо приспосабливать природу к переходящим утилитарным целям, не считаясь с необходимыми людям биологическими условиями жизни. И человек ― наследник мучительного миллиардолетнего пути, пройденного планетой, ― как неблагодарный и неразумный сын принялся растрачивать, переводить в энтропию основной капитал, ему доставшийся: накопленную в биосфере энергию, которая, как взведенная когда-то пружина, послужила для технического прыжка человечества…[6]

  Иван Ефремов, «Час Быка», 1969
  •  

Приборы откроют двери для математиков. В конце концов, вся ваша биология, биохимия, всё это ― физика и математика, это разные формы движения материи. Установим связи и познаем сущность самой жизни, а тогда станем управлять процессами в организмах, в природе на всех уровнях. Хватит вам сотни лет возиться у микроскопов, подсчитывать количество ножек у букашек. Они считали Зубра своим союзником, но он только посмеивался. Грохот физических барабанов не производил на него впечатления.[5]

  Даниил Гранин, «Зубр», 1987

В поэзии править

  •  

Матерѝ-отцы,
в любовных заводях
состязающиеся,
что твои Шарлотты Кордэ,
трепещите вы,
хоть что есть сил,
а под микроскопическими очками
разводы бацилл
близ тайны ароматной
имеют непосредственный отвод:
― «нам-де,
йетого̀-того,
сие непонятно:
мы ―
почкованием».[7]

  Георгий Оболдуев, «Биологическая прогулка», 1924
  •  

Не торопясь, внимательный биолог
Законы изучает естества.
То был снаряда крохотный осколок,
И кажется, не дрогнула листва.[8]

  Илья Эренбург, «Не торопясь, внимательный биолог...», 1939
  •  

Что делается
В механике,
И в химии,
И в биологии, ―
Об этом знают лишь избранники,
Но, в общем, пользуются многие:
Излечиваются хворости,
Впустую сила мышц не тратится…[9]

  Леонид Мартынов, «Что делается...», 1958
  •  

Ставлю на Африку, минуя Азию,
Минуя физику – на биологию.
Минуя фантастику, минуя фантазию,
На чудеса ― великие, многие.[10]

  Борис Слуцкий, «Ставлю на через одно поколение...», 1961
  •  

Рожденья плач и смерти стоны ―
В них биологии права,
Неумолимые законы
Физического естества.[11]

  Глеб Глинка, «Метафизика», 1970-е
  •  

Весь набор полинезийского, парижского дикарства,
Не знаю ― капля ли восточной крови,
Виток биологический в глубины дикарские?
А может, что иное? Как применялась
К нашей тихой жизни, как понимала,
Что она неоценима? И в лучшие минуты
В ней сквозили обломки критских ваз,
Помпейских поз, того, что греки знали
Да забыли, что вышло из прапамяти земли...

  Евгений Рейн, «Дельта», 1976

Источники править

  1. К.А.Тимирязев. «Жизнь растения» (по изданию 1919 года). — М.: Сельхозгиз, 1936 г.
  2. О.Э.Мандельштам. Проза. ― М.: Вагриус, 2000 г.
  3. Н. Я. Мандельштам. Воспоминания, часть 2. ― М.: Согласие, 1999 г.
  4. Дудинцев В., «Белые одежды» (часть вторая). — М.: Советский писатель, 1988 г.
  5. 1 2 Гранин Д.А., «Зубр» (повесть); — Ленинград, «Советский писатель» 1987 г.
  6. 1 2 Иван Ефремов, «Час быка». — М.: Детгиз, 1969 г.
  7. Г. Оболдуев. Стихотворения. Поэмы. М.: Виртуальная галерея, 2005 г.
  8. И. Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. СПб.: Академический проект, 2000 г.
  9. Л. Мартынов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1986 г.
  10. Б.А.Слуцкий. Собрание сочинений: В трёх томах. — М.: Художественная литература, 1991 г.
  11. Г. А. Глинка. «Погаснет жизнь, но я останусь». Собрание сочинений. — М.: Водолей, 2005 г.

См. также править