Мольер (Булгаков): различия между версиями

— Я и сам изумлен. Поймите, что по прошествии трехтрёх веков, в далекой стране, я буду вспоминать о вас только потому, что вы сына господина Поклена держали в руках.

— Что понимаете вы под словом ''знатный''? Этот младенец станет более известен, чем ныне царствующий король ваш [[Людовик XIII]], он станет более знаменит, чем следующий король, а этого короля, сударыня, назовут [[Людовик XIV|Людовик Великий]] или Король-солнце! Добрая госпожа, есть дикая страна, вы не знаете её, это — Московия, холодная и страшная страна. В ней нет просвещения, и населена она варварами, говорящими на странном для вашего уха языке. Так вот, даже в эту страну вскоре проникнут слова того, кого вы сейчас принимаете.|Комментарий=пролог}}

{{Q|— О, в этом ещё мало удивительного! Я мог бы назвать вам десятки писателей, переведенныхпереведённых на иностранные языки, в то время как они не заслуживают даже того, чтоб их печатали на их родном языке. Но этого не только переведут, о немнём самом начнут сочинять пьесы, и одни ваши соотечественники напишут их десятки. Такие пьесы будут писать и итальянцы, а среди них — [[Карло Гольдони]], который, как говорили, и сам-то родился при аплодисментах муз, и русские.

Не только в вашей стране, но и в других странах будут сочинять подражания его пьесам и писать переделки этих пьес. УченыеУчёные различных стран напишут подробные исследования его произведений и шаг за шагом постараются проследить его таинственную жизнь. Они докажут вам, что этот человек, который сейчас у вас в руках подаетподаёт лишь слабые признаки жизни, будет влиять на многих писателей будущих столетий, в том числе на таких, неизвестных вам, но известных мне, как соотечественники мои [[Грибоедов]], [[Пушкин]] и [[Гоголь]].|Комментарий=пролог}}

{{Q|… пьесы моего героя будут играть в течение трёх столетий на всех сценах мира, и неизвестно, когда перестанут играть. Вот что для меня интересно! Вот какой человек разовьётся из этого младенца!|Комментарий=пролог}}

Что можно возразить против последних слов? Да, действительно, человек, который живетживёт уже четвертоечетвёртое столетие, несомненно, бессмертен. Но весь вопрос в том, признавал ли это король?

Тот, кто правил землёй, шляпы ни перед кем никогда, кроме как перед дамами, не снимал и к умирающему Мольеру не пришелпришёл бы. И он действительно не пришелпришёл, как не пришелпришёл и никакой принц. Тот, кто правил землейземлёй, считал бессмертным себя, но в этом, я полагаю, ошибался. Он был смертен, как и все, а следовательно — слеп. Не будь он слепым, он, может быть, и пришелпришёл бы к умирающему, потому что в будущем увидел бы интересные вещи и, возможно, пожелал бы приобщиться к действительному бессмертию.|Комментарий=пролог}}

Иногда, впрочем, попадали в богатые замки, и, если вельможный владелец от скуки изъявлял желание посмотреть комедиантов, грязные и пахнущие дорожным потом актерыактёры Мольера играли в приемныхприёмных.

Не думаю, чтобы местные власти понимали хоть что-нибудь в стихах Корнеля. Тем не менее они требовали эти стихи на предварительный просмотр. А просмотрев, бывало, запрещали представление. ПричемПричём мотивировки запрещений были разнообразные. Наичаще такая:

Так шли и шли, делая петли по Франции.|Комментарий=глава 8}}

{{Q|Один из мыслителей XVII века говорил, что актеры[[актёр]]ы больше всего на свете любят монархию. Мне кажется, он выразился так потому, что недостаточно продумал вопрос. Правильнее было бы, пожалуй, сказать, что актёры до страсти любят вообще всякую власть. Да им и нельзя её не любить! Лишь при сильной, прочной и денежной власти возможно процветание театрального искусства. Я бы мог привести этому множество примеров и не делаю этого только потому, что это и так ясно.<ref name="лвп"/>|Комментарий=глава 8}}

{{Q|Итак, предводитель бродячей труппы играл в чужих трагедиях трагические роли, а в своих фарсах выступал в виде комика. Тут обнаружилось одно обстоятельство, поразившее нашего комедианта до глубины души: в трагических ролях он имел в лучшем случае средний успех, а в худшем — проваливался начисто, причемпричём с горестью надо сказать, что худший этот случай бывал нередким случаем. Увы! Не в одном только Лиможе швыряли яблоками в бедного трагика, выступавшего с венцом какого-нибудь трагического высокопоставленного героя на голове.

— Ах, им нужен фарс? — вскричал бывший Поклен. — Хорошо! Будем кормить их фарсами!|Комментарий=глава 8}}

Так в чемчём же дело? Казалось бы, что Мольер должен был победить и что система его должна была привлечь сердца зрителей. К сожалению, нет. Мольер применил свою систему прежде всего в трагедии, а у него не было никаких данных для исполнения трагических ролей: он не обладал для них ни темпераментом, ни голосом. Следовательно, знать-то он знал хорошо, как должно исполнять трагедию, а исполнял её плохо. Что же касается его товарищей, то среди них были многие, обладавшие хорошими трагическими данными, но сама система Мольера была ещё настолько молода, что она не могла покорить публику сразу.|Комментарий=глава 12}}

{{Q|Парижане того времени желали видеть мощных героев в латах, героев громогласных, а не таких скромных людей, какими сами были парижане в жизни. Вот причина провалов трагедий в мольеровском театре.|Комментарий=глава 12}}

{{Q|Прежде всего заговорили о том, что драматург Мольер беззастенчиво пользуется произведениями итальянских авторов для заимствований у них. С течением времени указывать на хищения Мольера настолько вошло в моду, что, если нельзя было сказать с уверенностью, где и что именно он заимствовал, говорили, что он… «по-видимому» заимствовал. Если же и для этого слова не было прямых оснований, говорили, что он «мог» заимствовать там или там-то… В конце концов Мольеру приписали даже громкую и развязную фразу: «Я беру моё добро там, где я его нахожу!» — хотя он этого никогда не говорил, а говорил совсем другое. «Я возвращаю моё добро…» — намекая этим на те заимствования, которые производились у него.|Комментарий=глава 12}}