Лёд: различия между версиями

 

{{Q|К [[северный полюс|северному полюсу]] было послано несколько [[корабль|кораблей]] отыскать крайнюю точку земли, на которую может ступить [[нога]] человеческая. Уже больше года плыли корабли среди [[туман]]ов и льдов, преодолевая страшные затруднения. Но вот, наступила [[зима]], солнце скрылось, и настала долгая-долгая [[полярная ночь]]. Всё видимое [[пространство]] сплошь покрылось льдом, и [[корабль|корабли]] были словно закованы во льдах. Вся земля была занесена [[снег]]ом; из него-то и понаделали себе моряки невысоких [[улей|ульеобразных]] жилищ.<ref>Собрание сочинений Андерсена в четырёх томах. — 1-e издание. — СПб., 1894 г. — Т. 1</ref>|Автор=[[Ханс Кристиан Андерсен]], «[[s:На краю моря (Андерсен; Ганзен)|На краю моря]]», 1853}}

 

{{Q|Зимой [[море]] замёрзло. [[Рыбак]]и всем колхозом собрались на лёд ловить рыбу. Взяли сети и поехали на санях по льду. Поехал и рыбак Андрей, а с ним его сынишка Володя. Выехали далеко-далеко. И куда кругом ни глянь, всё лёд и лёд: это так замёрзло море. Андрей с товарищами заехал дальше всех. Наделали во льду дырок и сквозь них стали запускать сети. День был солнечный, всем было весело. Володя помогал выпутывать рыбу из сетей и очень радовался, что много ловилось. Уже большие кучи мороженой рыбы лежали на льду. Володин папа сказал: ― Довольно, пора по домам.<ref>''[[Борис Степанович Житков|Житков Борис]]'' «Что я видел». — Киев, Вэсэлка, 1988 г.</ref>|Автор=[[Борис Степанович Житков|Борис Житков]], «Что я видел», 1937}}

 

{{Q|«На [[река|реке]] идет лёд, ― казалось, говорил он Саньке, ― [[вода]] рвет и мечет, выходит из [[берег]]ов, а ты все еще сидишь в классе и решаешь задачки. Разве это в твоих [[привычка]]х ― пропускать такие события, как [[ледоход]] или [[половодье]], [[дождь с градом]] или [[первый снег]], [[бурелом]] в лесу или [[пожар]] в селе!»

 

{{Q|В уловах и заводях они широкие, на быстрине ― узкие, в трещинах. Но после каждого [[мороз]]ного утра они все шире, шире, затем намерзает и плывет [[шуга]]. И тогда пустынно шуршит [[река]], грустно, утихомиренно засыпая на ходу. С каждым днем толще и шире забереги, уже полоса воды, гуще шуга. Теснятся там льдины, с хрустом лезут одна на другую, крепнет шуга, спаивается, и однажды, чаще всего в студеную ночь, река останавливается, и там, где река сердито громоздила по стрежи льдины, остается нагромождение [[торосы|торосов]], острые льдины торчат так и сяк, и кривая, взъерошенная полоса кажется непокорно вздыбленной [[шерсть]]ю на загривке реки. Но вот закружилась [[позёмка]], потащило ветром [[снег]] по реке, зазвенели льдины, сдерживая порывы ветра; за них набросало снегу, окрепли спайки. Скоро наступит пора прорубать зимник ― выйдут мужики с пешнями, [[топор]]ами, вывезут вершинник и ветки, и там, где взъерошилась река, пробьют в торосах щель, пометят дорогу вехами, и вот уж самый нетерпеливый гуляка или заботами гонимый хозяин погонит робко ступающего меж сталисто сверкающих льдин конишку, [[сани]] бросает на не обрезанных еще [[мороз]]ами глыбах, на не умягченной снегами полознице. Но как бы ни была крута [[осень]], как бы густо ни шла шуга, она никогда не может разом и везде усмирить [[Енисей]]. На шиверах, порогах и под быками остаются полыньи. Самая большая [[полынья]] ― у Караульного быка. Здесь все бурлит, клокочет, шуга громоздится, льдины крошатся, ломаются, свирепое [[течение]] крушит хрупкий [[припай]]. Не желает Караульный бык вмерзать в реку. Уже вся река застыла, смирилась природа с [[зима|зимою]], а он стоит в полой воде.<ref>''[[Виктор Петрович Астафьев|В. П. Астафьев]]''. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 5. — Красноярск, Офсет, 1997 г. г.</ref>|Автор=[[Виктор Петрович Астафьев|Виктор Астафьев]], «Последний поклон», 1991}}