Вера Михайловна Инбер: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Erokhin (обсуждение | вклад) Нет описания правки |
MarkErbo (обсуждение | вклад) →Цитаты о Вере Инбер: авось |
||
Строка 32:
Стихи и впрямь пошлые, но тогда все советские стихи, посвященные Испании, были отмечены печатью пошлой халтуры.<ref name="лбмв">''[[w:Любимов, Николай Михайлович|Н. М. Любимов]]'', Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 3. — М.: «Языки славянской культуры», 2007 г.</ref>|Автор=[[Николай Михайлович Любимов|Николай Любимов]], «Неувядаемый цвет», 1992}}
{{Q|Почему же высекли только Инбер?.. На какое-то время она примолкла… И занялась гепеушно-полезной деятельностью в [[Переделкино|Переделкинском]] писательском городке. В 37-м году она подсаживала в семьи арестованных «наседку» – критика Осипа Резника на предмет подслушивания разговоров – видите ли, он расходится с женой, и ему, бедному, негде жить. Она взяла на хранение у своей подруги, жены арестованного [[w:Беспалов, Иван Михайлович|критика Беспалова]] (слышал от нее самой) драгоценности, которые та просила употребить на содержание дочери, ибо чувствовала, что заберут и её, и эти драгоценности присвоила, так что если б не домработница, взявшая девочку на свое полное [[иждивение]], то неизвестно, что бы с девочкой сталось. Облазив переделкинские дачи, она после [[Николай Иванович Ежов|ежовщины]] зарыскала по московским «открытым» домам. Однажды напросилась по [[телефон]]у в гости к незнакомой ей и совершенно для нее неавторитетной [[Татьяна Львовна Щепкина-Куперник|поэтессе Щепкиной-Куперник]], под предлогом, что ей хочется вынести на суд Татьяны Львовны свои последние стихи. Но она с одного разу смекнула, что здесь поживиться нечем. Я был в тот вечер у Татьяны Львовны. Инбер читала там свою поэму о [[Грузия|Грузии]], заканчивавшуюся тостом за здоровье [[Иосиф Виссарионович Сталин|Сталина: «Иосиф Виссарионович]], за вас!» («Грузинский дневник»).
Инбер, вероятно, рассчитывала, что слушатели, [[авось]], на эту строчку клюнут и ругнут вождя. Слушатели держали язык за зубами. Татьяна Львовна из вежливости похвалила поэму, сделав одно замечание: поэма написана октавами, а октава требует-де более точных рифм. Инбер выкатилась несолоно хлебавши, больше носу туда не показывала и даже из вежливости не позвонила. В Ленинграде, во время блокады, она спекулировала съестными припасами военного госпиталя, которым ведал ее супруг. И вот эта почтенная во всех отношениях дама на общемосковском собрании писателей 31 октября 1958 года пропищала реплику по поводу проекта резолюции о Пастернаке: «Эстет и декадент – это чисто литературные определения. Это не заключает в себе будущего предателя. Это слабо сказано».<ref name="лбмв"/>|Автор=[[Николай Михайлович Любимов|Николай Любимов]], «Неувядаемый цвет», 1992}}
{{Q|Знакомство с Верой Михайловной давало мне возможность своевременно узнавать о предстоящих выступлениях [[Лев Давидович Троцкий|Троцкого]] на различных вечерах, собраниях, [[митинг]]ах. А однажды тогдашний супруг ее, видный [[учёный]]-химик [[Александр Наумович Фрумкин|профессор Фрумкин]] провёл меня на собрание деятелей [[химия|химической науки]], где выступал Троцкий. С удивившей меня неожиданной [[эрудиция|эрудицией]] он ярко и образно говорил о пополнении [[Периодическая система химических элементов|таблицы Менделеева]] новыми элементами: [[скандий|скандием]], [[галлий|галлием]] и [[германий|германием]]. Запомнилась мне и произнесенная им красивая [[сентенция]]: «Практика без науки слепа, наука без практики бесплодна».
| |||