Все ловушки Земли: различия между версиями

Он сознавал, что существует корабль, но лишь постольку, поскольку это было связано с осознанием многого другого; не было якорной мачты, и он более не владел своим телом. Он разметался по вселенной; был вскрыт и раскатан в тончайшую пленкуплёнку. Он одновременно был в дюжине, а может, и в сотне мест, и это очень смущало его, и первым побуждением его было как-то противостоять тому неведомому, что может с ним произойти, — одолеть это и собрать себя. Но сопротивление ничего ему не дало, стало даже ещё хуже, потому что порой ему казалось, что, сопротивляясь, он лишь сильнее растягивает в стороны своесвоё существо, увеличивая расстояние между его частями, и от этого он испытывал всевсё большую неловкость.

И он отказался от борьбы и теперь лежал неподвижно, рассыпавшийся на множество осколков; страх постепенно оставлял его, и он сказал себе, что теперь ему всевсё безразлично, тут же усомнившись, так ли это на самом деле.

Постепенно, по капле, к нему возвращался разум, и, вновь обретя способность мыслить, он довольно безучастно подумал о том, что, возможно, это и есть гиперпространство, впрочем, уже уверенный, что не ошибся. И он знал, что, если это правда, ему очень долго придётся существовать в таком состоянии; пройдетпройдёт много времени, пока он привыкнет к нему и научится ориентироваться, пока сможет найти себя и собрать воедино, пока поймет до конца, что с ним происходит, если это вообще доступно пониманию.

Ему захотелось узнать, такова ли она всегда, эта вселенная, или сейчас перед ним была иная, освобожденнаяосвобождённая вселенная, мятежная вселенная, сбросившая оковы размеренного порядка, пространства и времени.

Так же медленно и осторожно, как он недавно полз по поверхности корабля, он начал постепенно подбираться к разметавшимся по вселенной осколкам своего существа. Он действовал интуитивно, повинуясь каким-то неосознанным импульсам, но казалось, что всевсё идетидёт так, как нужно, ибо мало-помалу он вновь обретал власть над собой и ему наконец удалось собрать в несколько островков рассыпавшиеся части своего «я».

Он с жалостью думал о тех, кто был заперт внутри корабля, кому не дано было постичь истинное великолепие звёзд, о тех, кто был лишенлишён возможности проникнуть в безграничные дали и чьечьё видение мира никогда не выйдет за пределы плоской галактической равнины.

И вместе с тем он даже не знал, что именно он видел и познавал; он только ощущал, впитывал и становился частью этого нечто, а оно становилось частью его самого — его сознание, казалось, было бессильно придать этому четкуючёткую форму определенногоопределённого явления, измерить, уяснить сущность. Могущественным и подавляющим было это нечто, настолько, что оно по-прежнему оставалось для него расплывчатым и туманным. Он не испытывал ни страха, ни удивления, ибо там, где он находился, видимо, не существовало ни того ни другого. И в конце концов он понял, что это был как бы потусторонний мир, не подчинявшийся нормальным законам пространства и времени, мир, в котором не было места обычным эмоциям, и в распоряжении существа, привыкшего к иным канонам пространства и времени, не было никаких инструментов, никакого измерительного прибора, с помощью которых оно смогло бы свести всевсё это к категориям, доступным познанию.

Наверное, всё шло к тому с самого начала и всевсё происшедшее было лишь закономерным развитием судьбы человечества. Если род человеческий не мог своими собственными силами выявить и подчинить себе инстинкт разума — скрытые в человеке паранормальные способности, то он добьётся этого косвенным путемпутём, с помощью одного из своих творений. Надо думать, в этом и заключалось неосознанное самим человеком главное назначение роботов.

Он <…> неторопливо пошелпошёл по деревенской улице; с чувством полного внутреннего удовлетворения вступал он в этот новый, обретённый им мир, мир, который он собрался построить, — но не во имя самоутверждения, не для возвеличения роботов, а для того, чтобы сделать человечество лучше и счастливее.|Оригинал=And stood astounded at the thought, for he'd not believed that he had it in him, this willing, almost eager, sacrifice. No messiah now, no robotic liberator, but a simple teacher of the human race.