Смерть в доме: различия между версиями

{{википедия}}

 

== Цитаты ==

Оно заползло, вернее, попыталось заползти в заросли орешника, но так с этим до конца и не справилось: верхняя часть его туловища скрывалась в кустах, а нижняя лежала на поляне. Его конечности — видимо, руки — время от времени слегка скребли по земле, стараясь подтянуть тело поглубже в кусты, но существо слишком ослабело, оно больше не продвинулось ни на дюйм. И оно стонало, но не очень громко — точь-в-точь ветер тоскливо выл под широким карнизом дома. Однако в его стоне слышалось нечто большее, чем вой зимнего ветра, — в нём звучало такое отчаяние и страх, что у Старого Моуза волосы на голове стали дыбом.

Моуз довольно долго размышлял над тем, что ему делать с этим существом, а потом ещё какое-то время набирался храбрости, хотя большинство его знакомых, не задумываясь, признали бы, что храбрости у него хоть отбавляй. Впрочем, при таких обстоятельствах одной только заурядной храбрости недостаточно. Тут нужна храбрость безрассудная.

It was groaning, too, but not too loud — just the kind of keening sound a lonesome wind might make around a wide, deep eave. But there was more in it than just the sound of winter wind: there was a frightened, desperate note that made the hair stand up on Old Mose's nape.

Old Mose stood there for quite a spell, making up his mind what he ought to do about it, and a while longer after that working up his courage, although most folks offhand would have said that he had plenty. But this was the sort of situation that took more than just ordinary screwed-up courage. It took a lot of foolhardiness.

 

{{Q|Он ожидал, что существо окажется либо холодным, либо скользким и липким, а может, и таким и этаким одновременно. Но ошибся. Оно было на ощупь тёплым, твёрдым и чистым — Моуз словно прикоснулся к зелёному стеблю кукурузы. Просунув под страдальца руку, он осторожно вытащил его из зарослей орешника и перевернул на спину, чтобы взглянуть на его лицо. Лица у него не было. Верхняя часть туловища кончалась утолщением, как стебель цветком, хотя тело существа вовсе не было стеблем. А вокруг этого утолщения росла бахрома щупалец, которые извивались, точно черви в консервной банке. И тут-то Моуз чуть было не вскочил и не бросился наутёк.

Моуз сидел на корточках, уставившись на эту безликость с бахромой из червей; он похолодел, страх сковал его и вызвал приступ тошноты, а когда ему почудилось, что жалобный вой издают черви, на душе у него стало ещё муторнее.

Моуз был упрям. Упрям и ко многому равнодушен. Но только не к страдающему живому существу.

But he stuck it out.

He squatted there, staring at the no-face with the fringe of worms, and he got cold all over and his stomach doubled up on him and he was stiff with fright — and the fright got worse when it seemed to him that the keening of the thing was coming from the worms.

Finally he was able to pick it up and hold it in his arms and there was nothing to it, for it didn't weigh much. Less that a half-grown shoat, he figured.}}

 

Глядя на него, Моуз ощутил в душе такое необыкновенное счастье и покой, какие ему редко случалось испытывать раньше. Словно его окружало множество людей и все они были друзьями.

Он прикрыл шарик рукой, а счастье не уходило — и это было непонятно: ведь ничем нельзя было объяснить, почему он счастлив. Существо покинуло его, он остался без денег, и у него не было друзей, но ему почему-то было хорошо и радостно.

А что до подарка, то, каким бы он ни был пустяковым, как ни дешева была безделушка, ценность его заключалась в том простом и светлом чувстве, которое он в нём пробудил. Прошло много лет с тех пор, как кто-либо удосужился сделать Моузу подарок.

 

Быть может, он поступил неразумно, но старый дикарь был таким трогательно-добрым, таким неловким, жалким и так хотел помочь. А тот, чей путь далёк и стремителен, должен путешествовать налегке. Ему больше нечего было подарить старику на память.|Оригинал=He opened his fingers and the little crystal ball lay there in his palm — and it was exactly like the one he'd found in the slitted flap in the body he had buried in the garden. Except that one had been dead and cloudy and this one had the living glow of a distant-burning fire.

Looking at it, he had the strange feeling of a happiness and comfort such as he had seldom known before, as if there were many people with him and all of them were friends.

 

It was dark and lonely and unending in the depths of space with no Companion. It might be long before another was obtainable.

 

==Перевод==

 

 

{{Произведения Клиффорда Саймака}}