Гороховое пальто: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Шум времени
 
Строка 54:
— Не угодно ли сказать ей какое-нибудь [[имя]], — продолжал мой знакомец в гороховой шинели, — она вам сложит его сию минуту… — Я сказал имя. [[Канарейка]] присела снова, потом прыг, прыг, начала попискивать, разбрасывать и перебирать [[нос]]иком и ножками карты; выбрала первую букву сказанного имени, схватила карту за уголок, притащила и положила передо мною.<ref>''[[:w:Бестужев, Николай Александрович|Н. А. Бестужев]]''. Избранная проза. — М.: «Советская Россия», 1983 г.</ref>|Автор=[[Николай Александрович Бестужев|Николай Бестужев]], «Русский в Париже 1814 года», 1840}}
 
{{Q|Был уж одиннадцатый час [[утро|утра]], когда мы вышли для осмотра [[Корчева|Корчевы]]. И с первого же шага нас ожидал [[сюрприз]]: кроме нас, и еще путешественник в Корчеве сыскался. [[Щёголь]] в гороховом пальто, в [[цилиндр]]е ― ходит по площади и тросточкой помахивает. Всматриваюсь: словно как на вчерашнего дьякона[[дьякон]]а похож… он, он, он самый и есть! <Гороховое пальто ― род мундира, который, по слухам, одно время был присвоен собирателям статистики. — (прим. от автора)>.
― Глумов! смотри! вчерашний-то [[дьякон]]… вон он! ― воскликнул я в испуге[[испуг]]е. Но Глумов, вместо того чтоб ответить на мое восклицание, в свою очередь встревоженно крикнул:
― Смотри! смотри! вон туда! в тот угол! Смотрю и не верю [[глаза]]м: в углу площади ― другой путешественник гуляет. И тоже в гороховом пальто и в [[цилиндр]]е. Вот так штука! <...>
Но тут случилось нечто диковинное. Не успела молодуха порядком объясниться, как вдруг, словно [[гром]], среди нас упала фраза: ― Урядники да урядники…[[урядник]]и… Да говорите же прямо: оттого, мол, [[старик|старички]], худо живется, что правового порядка нет… ха-ха! Мы удивленно переглянулись, но оказалось, что никто из нас этой фразы не произносил. В то же время мы почувствовали какое-то дуновение, как у спиритов на сеансах. И вдруг мимо нас шмыгнуло гороховое пальто и сейчас же растаяло в [[воздух]]е.
― Это не настоящее пальто… это [[спектр]] его! ― шепнул мне Глумов, ― внутри оно у нас… в сердцах наших… Все равно, как жаждущему вода видится, так и нам… Все видели? Оказалось, что мы видели, но из хозяев никто не видел и не слышал. <...>
Чего, собственно, добивалось от нас бессмысленное гороховое пальто, по милости которого мы так неожиданно очутились в Проплёванной? Ежели оно серьезно представляло собой принцип собирания [[статистика|статистики]], то не могло же оно не понимать, что людям, которые посещают квартальные балы, играют в карты с квартальными [[дипломат]]ами, сочиняют уставы о благопристойном поведении и основывают [[университ]]еты с целью распространения митирогнозии, следует предоставить полный простор, а не следить за каждым их шагом и тем менее пугать. Что было предосудительно революционного в нашем вчерашнем собеседовании с старичком и с [[мещанин]]ом Презентовым? Какую особливую [[опасность]] представляло даже сделанное Глумовым (и неоконченное) сравнение современности с [[камаринский мужик|камаринским мужиком]]? Решительно, ни революционного, ни предосудительного, ничего в этих поступках не было. Но если б даже и представилось что-нибудь предосудительное и небезопасное, то не следовало ли бы взглянуть на эти поступки как на случайные уклонения, к которым новообращенный прибегает, чтобы сорвать [[сердце]] за утраченный [[стыд]]?<ref name="восьмой">''[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|М.Е. Салтыков-Щедрин]]''. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 8. — Москва, Художественная литература, 1966 г.</ref>|Автор=[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Михаил Салтыков-Щедрин]], «[[Современная идиллия]]», 1883}}
Строка 63:
{{Q|Он подал ей одну радужную.
― Ну, уж франти, франти и кути, ― ласково улыбнулась она. ― Только смотри, [[одежда|одежу]] не пропей новую.
― Что ты пустяки говоришь. Это я-то? ― Ты-то… Вадим Григорьевич быстро надел свое гороховое пальто, котелок и, почти вприпрыжку выскочив за дверь, спустился по лестнице и выбежал на улицу. На ходу он то и дело опускал руку в карман брюк, где лежала сторублеваясторублёвая бумажка. «Ну, жена, ну, молодец-баба! Вдвое против меня стянула со старого [[дьявол]]а! Не ожидал!» ― говорил он сам себе. Быстро добежав до [[Невский проспект|Невского проспекта]], он вошелвошёл под первую вывеску, на которой [[золото|золотыми]] буквами на черном фоне значилось: «Готовое [[платье]]».<ref>''[[Николай Эдуардович Гейнце|Гейнце Н.Э.]]'' Собрание сочинений в семи томах, Том 6. — Москва, «Терра», 1994 г.</ref>.|Автор=[[Николай Эдуардович Гейнце|Николай Гейнце]], «Герой конца века», 1898}}
 
{{Q|[[Похороны]] прошли тихо. Откликов в [[газета]]х было немного. На [[панихида|панихиде]] по нем в Петербурге приведенные для парада друзьями покойного несколько рабочих в партикулярном платье были приняты [[студент]]ами за сыщиков, ― одному даже пустили «гороховое пальто»; что восстановило некое равновесие: не отцы ли этих рабочих ругали коленопреклоненного [[Николай Гаврилович Чернышевский|Чернышевского]] через забор?<ref>''[[Владимир Владимирович Набоков|Набоков В.В.]]'' Собрание сочинений в 6 томах. Том шестой. — Анн Арбор: Ардис Пресс, 1988 г.</ref>|Автор=[[Владимир Владимирович Набоков|Владимир Набоков]], «Дар», 1937}}