Максимилиан Александрович Волошин: различия между версиями

 

{{Q|Нет обратнее [[стихи|стихов]], чем Волошина и [[Черубина де Габриак|Черубины]]. Ибо он, такой [[женственность|женственный]] в жизни, в поэзии своей — целиком мужественен, то есть голова и пять чувств, из которых больше всего — [[зрение]]. Поэт — живописец и ваятель, [[поэт]] — миросозерцатель, никогда не лирик как строй души. И он так же не мог написать стихов Черубины, как Черубина — его. Но факт, что люди были знакомы, что один из них писал и печатался давно, второй никогда, что один — [[мужчина]], другой — [[женщина]], даже факт одной и той же [[полынь|полыни]] в стихах — неизбежно заставляли людей утверждать невозможность куда большую, чем сосуществование поэта и поэта, равенство известного с безвестным, несущественность в деле поэтической силы — мужского и женского, естественность одной и той же полыни в стихах при одном и том же полынном местопребывании — [[Коктебель|Коктебеле]], право всякого на одну полынь, лишь бы полынь выходила разная, и, наконец, самостоятельный Божий дар, ни в каких поправках, кроме собственного [[опыт]]а, не нуждающийся. «Я бы очень хотел так писать, как Черубина, но я так не умею», — вот точные слова М.В. о своём предполагаемом авторстве.|Автор=[[Марина Ивановна Цветаева|Марина Цветаева]], «Живое о живом», 1932}}

 

== Источники ==