Цыганы: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Нет описания правки
Нет описания правки
Строка 160:
 
====Александр Пушкин====
{{Q|Я, кажется, писал тебе, что мои «Цыганы» никуда не годятся<ref>8 или 10 октября 1824: «… сегодня кончил я поэму <…>. Она покаместь мне опротивила…»</ref>: не верь — я соврал — ты будешь ими очень доволен.|Автор=[[Письма Александра Пушкина Петру Вяземскому#1825|письмо Петру Вяземскому]], 25 января 1825}}
 
{{Q|{{comment|Ты спрашиваешь|см. ниже}}, какая цель у ''Цыганов''? вот на! Цель поэзии — поэзия — как говорит [[Антон Дельвиг|Дельвиг]] (если не украл этого).|Автор=[[Письма Александра Пушкина#1825|письмо Василию Жуковскому]], 20-ех числачисел апреля (не позднее 24) 1825}}
 
{{Q|Ах, какую рецензию написал бы я на своих «Цыган»!<ref>Л. Н. Майков. Пушкин. Биографические материалы и историко-летературные очерки. — СПб., 1899. — С. 349.</ref><ref name="бо">Рождение реализма в творчестве Пушкина // Бонди С. М. О Пушкине: Статьи и исследования. — М.: Художественная литература, 1978. — С. 54, 66.</ref>|Автор=[[разговоры Александра Пушкина|слова]] [[Михаил Петрович Погодин|М. П. Погодину]]}}
Строка 169:
 
====1825====
{{Q|''Цыганы'' совершенно оправдали наше мнение о твоём таланте. Ты идёшь шагами великана и радуешь истинно русские сердца.<ref name="ппк">Пушкин в прижизненной критике, 1820—1827. — СПб.: Государственный Пушкинский театральный центр, 1996. — С. 143, 316-322; примечания: 440, 455-9. — 2000 экз.</ref>|Автор=[[Кондратий Рылеев]], письмо Пушкину, 5—7 января}}
 
{{Q|Это выше всего, что он писал доселе. Тут Пушкин — Пушкин, а не {{comment|обезьяна|подражатель}}.<ref name="ппк"/>|Автор=[[Александр Александрович Бестужев|Александр Бестужев]], письмо [[w:Туманский, Василий Иванович|В. И. Туманскому]], 15 января}}
 
{{Q|… это произведение далеко оставило за собой всё, что он писал прежде. В нём-то гений его, откинув всякое подражание, восстал в первородной красоте и простоте величественной. В нём-то сверкают молнийные очерки вольной жизни и глубоких страстей и усталого ума в борьбе с дикою природою. И всё это выраженное на деле, а не на словах, видимое не из витиеватых рассуждений, а из речей безыскусственных. Куда не достигнет отныне Пушкин с этой высокой точки опоры?<ref name="ппк"/>|Автор=Александр Бестужев, «[[Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 года]]», март}}
 
{{Q|Я ничего не знаю совершеннее по слогу твоих Цыган! Но, милый друг, {{comment|какая цель!|т.е. «какая идея?»}}<ref name="бо"/> Скажи, чего ты хочешь от своего гения? Какую память хочешь оставить о себе отечеству, которому так нужно высокое… Как жаль, что мы розно!|Комментарий=[[Сергей Бонди]] написал в «[[Рождение реализма в творчестве Пушкина]]»: «… в самом цыганском обществе [читатели] не видели «положительного» противопоставления «отрицательному» Алеко. Даже Жуковскому, который, видимо, один только понял глубоко трагический идейный смысл поэмы, не пришла эта мысль в голову».<ref name="бо"/>|Автор=[[Василий Жуковский]], письмо Пушкину, 15—начало15 — начала 20-х чисел апреля}}
 
{{Q|Я <…> нашёл, что характер Алеко несколько унижен. Зачем водит он медведя и сбирает вольную дань? Не лучше ли б было сделать его кузнецом. Ты видишь, что я придираюсь, а знаешь почему и зачем? Потому, что сужу поэму Александра Пушкина, за тем, что желаю от него совершенства.|Автор=Кондратий Рылеев, письмо Пушкину, конецконца апреля}}
 
====1820-е====
Строка 183:
 
{{Q|В поэме «Цыганы» узнаём творца «Кавказского пленника», «Бахчисарайского фонтана», но видим уже мужа в чертах, некогда образовавших юношу. Видим в авторе более зрелости, более силы, свободы, развязности и, к утешению нашему, видим ещё залог новых сил, сочнейшей зрелости и полнейшего развития свободы. <…>
Поэт переносит нас на сцену новую: природа, краски, явления, встречающиеся взорам нашим, не заимствованные и возбуждают в нас чувства, не затверженные на память, но рождают ощущения новые, впечатления цельные. Неужели нет тут ни малейшего подражания? — спросит сей час злонамеренная недоверчивость. Кажется, решительно нет; по крайней мере, подражания уловимого, подлежащего улике. Но нам лично <…> нельзя, впрочем, не признаться, что, вероятно, не будь [[Байрон]]а, не было бы и поэмы «Цыганы» в настоящем их виде <…>. В самой связи, или, лучше сказать, в самом отсутствии связи видимой и ощутительной, по коему Пушкин начертал план создания своего, отзывается чтение [[Гяур (Байрон)|«Гяура»]] Байронова и заключение обдуманное, что Байрон не от лени, не от неумения не спаял отдельных частей целого, но, напротив, вследствие мысли светлой и верного понятия о характере эпохи своей. [[w:три единства|Единство места и времени]], спорная статья между классическими и романтическими драматургами, может отвечать непрерывающемуся единству действия в эпическом или в повествовательном роде. Нужны ли воображению и чувству, законным судиям поэтического творения, математическое последствие и прямолинейная выставка в предметах, подлежащих их зрению? <…> Кажется, довольно отмечать тысячи и сотни, а единицы подразумеваются. <…>
Если непременно нужно ввести Алеко в совершенный цыганский быт, то лучше предоставить ему барышничать и цыганить лошадьми. В этом ремесле, хотя и не совершенно безгрешном, всё есть какое-то удальство и, следственно, поэзия. <…>
Пушкин совершил многое, но совершить может ещё более. Он это должен чувствовать, и мы в этом убеждены за него. Он, конечно, далеко за собою оставил берега и сверстников своих, но все ещё предстоят ему новые испытания сил своих; он может ещё плыть далее в глубь и полноводие.<ref name="ппк"/>|Автор=[[Пётр Вяземский]], [[статьи и эссе Петра Вяземского#Рецензии|«„Цыганы“. Поэма Пушкина»]], июнь 1827}}
Строка 193:
{{Q|В <…> произведении ещё не совсем исчезли следы глубоких впечатлений Байрона; на характере [Алеко] ещё заметен отпечаток меланхолии британского поэта. <…> Алеко есть человек, недовольный человечеством и тщетно ищущий самозабвения в таборе кочующей вольности. <…> Но идеализированный поэтом характер цыганов <…> нов, ярок и обнаруживает кисть зрелую. В сём произведении заметна какая-то странная борьба между идеальностью байроновскою и живописною народностью поэта русского. Черты лиц также набросаны темно; но окружающие предметы блещут яркостью разнообразных красок.<ref name="ппк2"/>|Автор=[[Степан Шевырёв]], [[Рецензии Степана Шевырёва#Обозрение русской словесности за 1827-й год|«Обозрение русской словесности за 1827-й год»]], январь 1828}}
 
{{Q|… в «Цыганах», где мастерство стихосложения достигло высшей степени совершенства и где искусство приняло вид свободной небрежности. Здесь каждый звук, кажется, непринужденнонепринуждённо вылился из души и, несмотря на то, каждый стих получил последнюю отработку, за исключением, может быть, двух или трёх из целой поэмы: всё чисто, округлено и вольно. <…>
Подумаешь, автор хотел представить [[w:en:Jean-Jacques Rousseau#Theory of human nature|золотой век, где люди справедливы]], не зная законов; где страсти никогда не выходят из границ должного; где все свободно, но ничто не нарушает общей гармонии <…> совершенства природного. <…> Но здесь, к несчастию, прекрасный пол разрушает всё очарование <…>. Совместно ли такое несовершенство женщин с таким совершенством народа? Либо цыганы не знают вечной, исключительной привязанности, либо они ревнуют непостоянных жён своих, и тогда месть и другие страсти также должны быть им не чужды; тогда Алеко не может уже казаться им странным и непонятным; <…> тогда, вместо золотого века, они представляют просто полудикий народ, не связанный законами, бедный, несчастный, как действительные цыганы Бессарабии; тогда вся поэма противоречит самой себе.
Но, может быть, мы не должны судить о цыганах вообще по одному отцу Земфиры; может быть, его характер не есть характер народа. Но если он существо необыкновенное, которое всегда и при всяких обстоятельствах образовалось бы одинаково и, следовательно, всегда составляет исключение из — своего народа, то цель поэта всё ещё остаётся неразгаданною. <…>
Строка 204:
{{Q|… выражена идея, что, пока человек не убьёт своего эгоизма, своих личных страстей, до тех пор он не найдёт для себя на земле истинной свободы ни посреди цивилизации, ни в таборах кочующих детей вольности.|Автор=[[Стихотворения Владимира Бенедиктова (Белинский)|«Стихотворения Владимира Бенедиктова»]], ноябрь 1835}}
 
{{Q|Его натура ''художественная'' была так полна, что в произведениях искусства казнила беспощадно его же [[рефлексия|рефлексию]]: в лице Алеко <…> Пушкин бессознательно бичевал самого себя, свой образ мыслей и, как поэт, чрез это художественное объектирование, освободился от него навсегда. Какое мировое создание!|Автор=[[письмо Виссариона Белинского Николаю Станкевичу от 29 сентября — 8 октября 1839|письмо Н. В. Станкевичу, 29 сентября 1839]]}}
 
{{Q|Горе тем, которые ссорятся с обществом <…>. Алеко поссорился с обществом и думал навсегда избавиться от него, пристав к бродячей толпе детей природы и вольности; но общество и там нашло его и страшно отомстило ему за себя через него же самого.|Автор=[[Очерки Бородинского сражения (Белинский)|«Очерки Бородинского сражения (воспоминания о 1812 годе)»]], ноябрь 1839}}