Викицитатник

Собор Парижской Богоматери (роман): различия между версиями

Интерактивная навигация по истории
[досмотренная версия][досмотренная версия]
← Предыдущая правкаСледующая правка →
Содержимое удалено Содержимое добавлено
ВизуальныйВики-текст
Нет описания правки
Нет описания правки
Строка 22:
{{Q|… [[мечта]]тельное настроение чаще всего приходит, когда преследуешь хорошенькую женщину, не зная, куда она держит путь.|Оригинал=… rien n’est propice à la rêverie comme de suivre une jolie femme sans savoir où elle va.|Комментарий=IV}}
 
{{Q|— А знаете ли вы, что такое [[дружба]]? — спросил [[w:Гренгуар, Пьер|Гренгуар]].
— Да, — ответила [[w:Эсмеральда (персонаж)|цыганка]]. — Это значит быть братом и сестрой; это две души, которые соприкасаются, не сливаясь; это два перста одной руки.
— А [[любовь]]? <…>
Строка 32:
{{Q|По мере того как он углублялся в переулок, вокруг него всё возрастало число безногих, слепцов, паралитиков, хромых, безруких, кривых и покрытых язвами прокажённых: одни выползали из домов, другие из ближайших переулков, а кто из подвальных дыр, и все, рыча, воя, визжа, спотыкаясь, по брюхо в грязи, словно улитки после дождя, устремлялись к свету.|Оригинал=Puis, à mesure qu’il s’enfonçait dans la rue, culs-de-jatte, aveugles, boiteux, pullulaient autour de lui, et des manchots, et des borgnes, et des lépreux avec leurs plaies, qui sortant des maisons, qui des petites rues adjacentes, qui des soupiraux des caves, hurlant, beuglant, glapissant, tous clopin-clopant, cahin-caha, se ruant vers la lumière, et vautrés dans la fange comme des limaces après la pluie.|Комментарий=VI}}
 
{{Q|— Будучи сведущ в артиллерийском деле, я работал над сооружением той огромной бомбарды Жеана Мога, которая, как вам известно, взорвалась на мосту Шарантон, когда её хотели испробовать, и убила двадцать четыре человека зевак. <…> Я знаю множество презабавных штучек, которым могу научить вашу козочку, — например, передразнивать парижского епископа, этого проклятого святошу, мельницы которого обдают грязью прохожих на всем протяжении Мельничного моста.|Оригинал=— Étant un peu menuisier d’artillerie, j’ai travaillé à cette grosse bombarde de Jean Maugue, que vous savez qui a crevé au pont de Charenton le jour où l’on en a fait l’essai, et tué vingt-quatre curieux. <…> Je sais bien des façons de tours fort avenants que j’enseignerai à votre chèvre ; par exemple, à contrefaire l’évêque de Paris, ce maudit pharisien dont les moulins éclaboussent les passants tout le long du Pont-aux-Meuniers.|Комментарий=VII}}
 
===Книга третья===
Строка 44:
 
===Книга четвёртая===
{{Q|— Подкидыш! <…>
— У него только один глаз, <…> а другой закрыт бородавкой.
— Это не бородавка. <…> Это яйцо, которое заключает в себе подобного же демона, в котором, в свою очередь, заложено другое маленькое яйцо, содержащее в себе ещё одного дьявола, и так далее.|Оригинал=— Enfant trouvé ! <…>
Строка 127:
— Le commencement aura été bon.|Автор=[[w:Клод Фролло|Клод Фролло]] и Жеан|Комментарий=IV}}
 
{{Q|— Люблю ли я тебя, ангел моей жизни! — воскликнул капитан, преклонив колено. — Моё тело, кровь моя, моя душа — всё твоё, всё для тебя. Я люблю тебя и никогда, кроме тебя, никого не любил.
Капитану столько раз доводилось повторять эту фразу при подобных же обстоятельствах, что он выпалил её единым духом, не позабыв ни одного слова. Услышав это страстное признание, цыганка подняла к грязному потолку, заменявшему небо, взор, полный райского блаженства.|Оригинал=— Si je t’aime, ange de ma vie ! s’écria le capitaine en s’agenouillant à demi. Mon corps, mon sang, mon âme, tout est à toi, tout est pour toi. Je t’aime, et n’ai jamais aimé que toi.
Le capitaine avait tant de fois répété cette phrase, en mainte conjoncture pareille, qu’il la débita tout d’une haleine sans faire une seule faute de mémoire. À cette déclaration passionnée, l’égyptienne leva au sale plafond qui tenait lieu de ciel un regard plein d’un bonheur angélique.|Комментарий=VIII}}
Строка 134:
 
===Книга восьмая===
{{Q|Когда творишь [[зло]], твори его до конца. [[Безумие]] останавливаться на полпути!|Оригинал=Quand on fait le mal, il faut faire tout le mal. Démence de s’arrêter à un milieu dans le monstrueux !|Автор=Фролло — [[w:Эсмеральда (персонаж)|Эсмеральде]]|Комментарий=IV}}
 
{{Q|О, <…> девушка, сжалься надо мной! Ты мнишь себя несчастной! Увы! Ты не знаешь, что такое несчастье! О! Любить женщину! Быть священником! Быть ненавистным! Любить её со всем неистовством, чувствовать, что за тень её улыбки ты отдал бы свою кровь, свою душу, своё доброе имя, своё спасение, бессмертие, вечность, жизнь земную и загробную; сожалеть, что ты не король, не гений, не император, не архангел, не бог, чтобы повергнуть к её стопам величайшего из рабов; денно и нощно лелеять её в своих грезах, в своих мыслях — и видеть, что она влюблена в солдатский мундир! И не иметь ничего взамен, кроме скверной священнической рясы, которая вызывает в ней лишь страх и отвращение! Изнемогая от ревности и ярости, быть свидетелем того, как она расточает дрянному, тупоголовому хвастуну сокровища своей любви и красоты. Видеть, как это тело, формы которого жгут, эта грудь, такая прекрасная, эта кожа трепещут и розовеют под поцелуями другого! О небо! Любить её ножку, её ручку, её плечи; терзаясь ночи напролёт на каменном полу кельи, мучительно грезить о её голубых жилках, о её смуглой коже — и видеть, что все ласки, которыми ты мечтал одарить её, свелись к пытке, что тебе удалось лишь уложить её на кожаную постель! О, это поистине клещи, раскалённые на адском пламени! Как счастлив тот, кого распиливают надвое или четвертуют! Знаешь ли ты муку, которую испытывает человек долгими ночами, когда кипит кровь, когда сердце разрывается, голова раскалывается, зубы впиваются в руки, когда эти яростные палачи, словно на огненной решетке, без устали пытают его любовной грезой, ревностью, отчаянием! Девушка, сжалься! Дай мне передохнуть! Немного пепла на этот пылающий уголь! Утри, заклинаю тебя, пот, который крупными каплями струится с моего лба! Дитя, терзай меня одной рукой, но ласкай другой!|Оригинал=— Oh ! <…> jeune fille, aie pitié de moi ! Tu te crois malheureuse, hélas ! hélas ! tu ne sais pas ce que c’est que le malheur. Oh ! aimer une femme ! être prêtre ! être haï ! l’aimer de toutes les fureurs de son âme, sentir qu’on donnerait pour le moindre de ses sourires son sang, ses entrailles, sa renommée, son salut, l’immortalité et l’éternité, cette vie et l’autre ; regretter de ne pas être roi, génie, empereur, archange, dieu, pour lui mettre un plus grand esclave sous les pieds ; l’étreindre nuit et jour de ses rêves et de ses pensées ; et la voir amoureuse d’une livrée de soldat ! et n’avoir à lui offrir qu’une sale soutane de prêtre dont elle aura peur et dégoût ! Être présent, avec sa jalousie et sa rage, tandis qu’elle prodigue à un misérable fanfaron imbécile des trésors d’amour et de beauté ! Voir ce corps dont la forme vous brûle, ce sein qui a tant de douceur, cette chair palpiter et rougir sous les baisers d’un autre ! Ô ciel ! aimer son pied, son bras, son épaule, songer à ses veines bleues, à sa peau brune, jusqu’à s’en tordre des nuits entières sur le pavé de sa cellule, et voir toutes les caresses qu’on a rêvées pour elle aboutir à la torture ! N’avoir réussi qu’à la coucher sur le lit de cuir ! Oh ! ce sont là les véritables tenailles rougies au feu de l’enfer ! Oh ! bienheureux celui qu’on scie entre deux planches, et qu’on écartèle à quatre chevaux ! — Sais-tu ce que c’est que ce supplice que vous font subir, durant les longues nuits, vos artères qui bouillonnent, votre cœur qui crève, votre tête qui rompt, vos dents qui mordent vos mains ; tourmenteurs acharnés qui vous retournent sans relâche, comme sur un gril ardent, sur une pensée d’amour, de jalousie et de désespoir ! Jeune fille, grâce ! trêve un moment ! un peu de cendre sur cette braise ! Essuie, je t’en conjure, la sueur qui ruisselle à grosses gouttes de mon front ! Enfant ! torture-moi d’une main, mais caresse-moi de l’autre !|Автор=Фролло — Эсмеральде|Комментарий=IV}}
 
{{Q|Как только сердце его стало свободным, образ Флёр-де-Лис вновь там поселился. Сердце капитана Феба, как и физика того времени, [[w:en:Horror vacui (physics)|не терпело пустоты]].|Оригинал=Mais dès que son cœur fut vacant de ce côté, l’image de Fleur-de-Lys y revint. Le cœur du capitaine Phœbus, comme la physique d’alors, avait horreur du vide.|Комментарий=VI}}
 
{{Q|— Разве её здесь и повесят?
— <…> Здесь она будет каяться в одной рубахе! Милосердный господь начихает ей латынью в рожу!|Оригинал=— Est-ce qu’on va la pendre là ?
— <…> C’est ici l’amende honorable, en chemise ! le bon Dieu va lui tousser du latin dans la figure !|Комментарий=VI}}
Строка 147:
{{Q|Оба некоторое время хранили неподвижность и молчание: он любовался её красотой, она дивилась его безобразию.|Оригинал=Tous deux restèrent quelques instants immobiles, considérant en silence, lui tant de grâce, elle tant de laideur.|Комментарий=III (Квазимодо и Эсмеральда)}}<!--трюизм-->
 
{{Q|— Говорят тебе, отпусти повод! <…> Ты чего повис на морде моего скакуна? Ты думаешь, это виселица?|Оригинал=— Je te dis de lâcher mon cheval. <…> Que veut ce drôle qui se pend au chanfrein de mon destrier ? Est-ce que tu prends mon cheval pour une potence ?|Комментарий=IV}}
 
{{Q|Человеческое сердце <…> может вместить лишь определённую меру [[отчаяние|отчаяния]]. Когда губка насыщена, пусть море спокойно катит над ней свои волны — она не впитывает больше ни капли.|Оригинал=Le cœur humain <…> ne peut contenir qu’une certaine quantité de désespoir. Quand l’éponge est imbibée, la mer peut passer dessus sans y faire entrer une larme de plus.|Комментарий=V}}
Строка 155:
 
====V====
{{Q|— Что же это будет за покровительство наукам, если учёных будут вешать? Какой позор пал бы на [[Александр Македонский|Александра]], если бы он приказал повесить [[Аристотель|Аристотеля]]! Это была бы не [[w:мушка (косметическая)|мушка]]<ref>Анахронизм.</ref>, украшающая лицо его славы, а злокачественная безобразная язва. <…>
Тут несчастный Гренгуар принялся лобызать туфли короля. Гильом Рим шепнул Копенолю:
— Он хорошо делает, что валяется у его ног. Короли подобны Юпитеру Критскому — у них уши только на ногах. <…>
Строка 166:
{{Q|Горящая свеча притягивает к себе не одну мошку. [[w:Ле Дэн, Оливье|Мэтр Оливье]], видя такую необыкновенную [[щедрость]] короля и считая минуту благоприятной, также приблизился к нему…|Оригинал=Une chandelle qui brille n’attire pas qu’un moucheron. Maître Olivier, voyant le roi en libéralité et croyant le moment bon, s’approcha à son tour…}}
 
{{Q|— А что же вы делали, чтобы поднять [[восстание]]?
— Ну, это не так уж трудно! — ответил Копеноль, — можно делать на сто ладов. Во-первых, необходимо, чтобы в городе существовало недовольство. Это вещь не редкая. Потом — нрав жителей. [[Гент]]цы очень склонны к восстаниям. Они всегда любят наследника, а государя — никогда. Ну хорошо! Допустим, в одно прекрасное утро придут ко мне в лавку и скажут: «Дядюшка Копеноль! Происходит то-то и то-то, герцогиня Фландрская желает спасти своих министров, верховный судья удвоил налог на яблоневые и грушевые дички», — или что-нибудь в этом роде. Что угодно. Я тотчас же бросаю работу, выхожу из лавки на улицу и кричу: «Грабь!» В городе всегда найдётся бочка с выбитым дном. Я взбираюсь на неё и громко говорю всё, что придёт на ум, всё, что лежит на сердце. А когда ты из народа, государь, у тебя всегда что-нибудь да лежит на сердце. Ну, тут собирается народ. Кричат, бьют в набат, отобранным у солдат оружием вооружают селян, рыночные торговцы присоединяются к нам, и бунт готов! И так будет всегда, пока в поместьях будут господа, в городах — горожане, а в селениях — селяне.|Оригинал=— Comment faites-vous, dit le roi, pour faire une révolte ?
— Ah ! répondit Coppenole, ce n’est pas bien difficile. Il y a cent façons. D’abord il faut qu’on soit mécontent dans la ville. La chose n’est pas rare. Et puis le caractère des habitants. Ceux de Gand sont commodes à la révolte. Ils aiment toujours le fils du prince, le prince jamais. Eh bien ! un matin, je suppose, on entre dans ma boutique, on me dit : Père Coppenole, il y a ceci, il y a cela, la demoiselle de Flandre veut sauver ses ministres, le grand bailli double le tru de l’esgrin, ou autre chose. Ce qu’on veut. Moi, je laisse là l’ouvrage, je sors de ma chausseterie, et je vais dans la rue, et je crie : À sac ! Il y a bien toujours là quelque futaille défoncée. Je monte dessus, et je dis tout haut les premières paroles venues, ce que j’ai sur le cœur ; et quand on est du peuple, sire, on a toujours quelque chose sur le cœur. Alors on s’attroupe, on crie, on sonne le tocsin, on arme les manants du désarmement des soldats, les gens du marché s’y joignent, et l’on va ! Et ce sera toujours ainsi, tant qu’il y aura des seigneurs dans les seigneuries, des bourgeois dans les bourgs, et des paysans dans les pays.}}
 
{{Q|— Вот как! — проговорил тихим голосом король, побледнев и дрожа от гнева. — Собор Богоматери! Они осаждают пресвятую Деву, милостивую мою владычицу, в её соборе! <…> Это против меня они поднялись. Колдунья находится под защитой собора, а собор — под моей. <…> в таком случае народ перебей, а колдунью вздёрни.
— Так, так, — шепнул Рим Копенолю, — наказать народ за его желание, а потом сделать то, что желал этот народ.|Оригинал=— Oui-da ! dit le roi à voix basse, tout pâle et tout tremblant de colère. Notre-Dame ! ils assiègent dans sa cathédrale Notre-Dame, ma bonne maîtresse ! <…> C’est à moi qu’on s’attaque. La sorcière est sous la sauvegarde de l’église, l’église est sous ma sauvegarde. <…> mon compère, extermine le peuple et pends la sorcière.
— C’est cela, dit tout bas Rym à Coppenole, punir le peuple de vouloir, et faire ce qu’il veut.}}
Строка 178:
 
==О романе==
{{Q|После живописного, но прозаического романа [[Вальтер Скотт|Вальтера Скотта]] «[[Квентинпредстоит Дорвард]]» остаётсясоздать ещё создатьдругой роман в ином жанре, по нашему мнению, ещё более изящныйпрекрасный и более законченныйсовершенный. ЭтоИменно этот роман, который должен быть в одноодновременно и то же время роман, драмадрамой и эпопеяэпопеей, конечно, живописныйживописным, но ви топоэтическим, жеполным время поэтический, действительныйреализма, но ввместе тос жетем время идеальныйидеальным, правдивыйправдивым, но в то же времяи величественныйвозвышенным, который заключит Вальтера Скотта в оправу [[Гомер]]а.<ref name="т">М. В. Толмачёв. Историко-литературная справка // Виктор Гюго. Собр.Собрание соч.сочинений в 10 томах. ТомТ. 3. — М.: Правда, 1972. — С. 508-511. — 375000 экз.</ref>|Оригинал=Après le roman pittoresque, mais prosaïque, de Walter Scott, il restera un autre roman à créer, plus beau et plus complet encore selon nous. C’est le roman à la fois drame et épopée, pittoresque mais poétique, réel mais idéal, vrai mais grand, qui enchâssera Walter Scott dans Homère. |Комментарий=статья показывает, в каком направлении шли искания Гюго в области исторического романа<ref name="т"/>|Автор=Виктор Гюго, «О Вальтере Скотте, по поводу [[Квентин Дорвард|„Квентина Дорварда“]]», июнь 1823}}
 
{{Q|У книги нет никаких притязаний на историю, разве что на описание с известным знанием и известным тщанием, но лишь обзорно и урывками, состояния нравов, верований, законов, искусств, наконец, цивилизации в пятнадцатом веке. Впрочем, это в книге не главное. Если у неё и есть одно достоинство, то оно в том, что она — произведение, созданное воображением, причудой и фантазией.<ref>М. В. Толмачёв. Свидетель века Виктор Гюго // Виктор Гюго. Собр.Собрание соч.сочинений в шести томах. ТомТ. 1. — М.: Правда, 1988. — Серия:С. 15. — (Библиотека «Огонёк». — С. 15).</ref>|Автор=Виктор Гюго}}
 
{{Q|Ведь «Notre Dame» Виктора Гюго расшевелила даже старика [[Гёте]] — и понятно, почему: на что он слегка намекнул в своей [[w:Миньона (персонаж)|Миньоне]], то гениальный урод, — пусть и болезненно, и чудовищно, — но развил до крайних пределов в своей Эсмеральде! <…> Всё это дико, чудовищно, — но увы! гениально…|Автор=[[Аполлон Григорьев]], «[[Пушкин — Грибоедов — Гоголь — Лермонтов]]», 1859}}
Строка 191:
 
{{Q|Можно считать, что Собор символизирует роль церкви и шире: догматическое миросозерцание — в средние века; это миросозерцание подчиняет себе человека так же, как Собор поглощает судьбы отдельных действующих лиц. Тем самым Гюго передаёт одну из характерных черт эпохи, в которую разворачивается действие романа.
В то же время на примере судьбы Клода Фролло Гюго стремится показать несостоятельность церковного догматизма и аскетизма, их неминуемый крах в преддверии Возрождения, каким для Франции был конец XV века, изображенныйизображённый в «Соборе». <…>
Успех романа у современников и у последующих поколений был во многом обусловлен его необычайной пластичностью, живописностью. Не отличаясь глубиной психологического анализа, «Собор» впечатлял эффектностью противопоставления персонажей, красочностью описаний, мелодраматизмом ситуаций. Несмотря на сдержанность или враждебность прессы, книга была восторженно встречена читателями.|Автор=Михаил Толмачёв, «[[Свидетель века Виктор Гюго]]», 1987}}
 
Строка 198:
 
{{Q|Этот роман — настоящая «[[Илиада]]»; он уже стал классической книгой.<ref name="т"/>|Автор=[[Теофиль Готье]], 1832}}
 
* см. заключение статьи [[Шарль Огюстен Сент-Бёв|Шарля Огюстена Сент-Бёва]] «[[Виктор Гюго (Романы)]]» июля 1832
 
{{Q|… в соседнем доме отворилось окно и кто-то нечаянно вылил на меня котёл горячей помойной воды.
Испуг, негодование, печаль сперлисьспёрлись в моей груди с нежными чувствами и чуть не удушили меня в своей борьбе. Я не понимал, что такое случилось со мною. Какое-то новое, неведомое ощущение завладело моим телом, обонянием и моею душою. Наконец, увидел я, что утопаю в поэзии помоев. Представьте же себе моё положение!.. Моя любовь обдана кипятком!.. С моего самолюбия струится грязная, вонючая вода!.. Счастье моё засорено бараньими костями, куриными перьями, кусками мяса, луку, моркови, капусты!.. Прочитайте несколько глав неподражаемого романа «Церковь Парижской богоматери», ежели хотите получить ту высокую тошноту, какую ощутил я, углубляясь взором и мыслию в подробности романтического моего приключения. Я долго смотрел на себя, погружённый в отвлечённое созерцание мерзости.|Автор=[[Осип Сенковский]], «[[Поэтическое путешествие по белу-свету]]», 1833}}
 
{{Q|Изо всех, доселе вышедших подражаний [[Вальтер Скотт|Вальтеру-Скотту]], вероятно одно сочинение Виктора Гюго, ''Церковь Парижской Богоматери'', останется для потомства: никто однако ж, хоть несколько свободный от предубеждения школы, не скажет того, чтоб в целом оно могло выдержать сравнение с лучшими романами шотландского мастера.|Автор=Осип Сенковский, [[рецензия Осипа Сенковского на «Мазепу» Булгарина|рецензия на «Мазепу» Ф. Булгарина]], февраль 1834}}
Источник — https://ru.wikiquote.org/wiki/Собор_Парижской_Богоматери_(роман)