Моби Дик: различия между версиями

[непроверенная версия][непроверенная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
мНет описания правки
Строка 2:
'''«Моби Дик, или Белый кит»''' ({{lang-en|Moby-Dick, or The Whale}}) — роман [[Герман Мелвилл|Германа Мелвилла]], его основная работа, итоговое произведение литературы американского романтизма. Опубликован в 1851 году.
[[File:Pottwal brehm m.png|thumb|Pottwal brehm m]]
== Цитаты ==
== Цитаты =="Смех-самый разумный и верный ответ на всё, что непонятно на этом свете."
"...есть много путей. Все они ведут в никуда. И только у одного есть сердце."
* Благородство всегда немного угрюмо. (Глава XVI. [[Корабль|КОРАБЛЬ]])
* Большой [[дурак|дурак]] всегда ругает меньшого. (АховАхав)
* В этом мире, братья, Грех, который может заплатить за проезд, свободно путешествует и не нуждается в паспорте, тогда как Добродетель, если она нища, будет задержана у первой же заставы.
* В этом странном и запутанном деле, которое зовется [[жизнь|жизнью]], бывают такие непонятные моменты и обстоятельства, когда вся вселенная представляется человеку одной большой злой шуткой, хотя, что в этой шутке остроумного, он понимает весьма смутно и имеет более чем достаточно оснований подозревать, что осмеянным оказывается не кто иной, как он сам. И тем не менее он не падает духом и не пускается в препирательства. Он готов проглотить все происходящее, все религии, верования и убеждения, все тяготы, видимые и невидимые, как бы сучковаты и узловаты они ни были, подобно страусу, которому превосходное пищеварение позволяет заглатывать пули и ружейные кремни. А что до мелких трудностей и забот, что до предстоящих катастроф, гибельных опасностей и увечий — все это, включая саму смерть, для него лишь легкие, добродушные пинки и дружеские тычки в бок, которыми угощает его незримый, непостижимый старый шутник. Такое редкостное, необыкновенное состояние духа охватывает человека лишь в минуты величайших несчастий; оно приходит к нему в самый разгар его глубоких и мрачных переживаний, и то, что мгновение назад казалось преисполненным величайшего значения, теперь представляется лишь частью одной вселенской шутки. И ничто так не благоприятствует этой игривой и легковесной бесшабашной философии отчаяния, как смертельные опасности... (Глава XLIX. ГИЕНА)
* Вероятно, мы, смертные, только тогда можем быть истинными философами, когда сознательно к этому не стремимся.
* Все видимые предметы — только картонные маски. Но в каждом явлении — в живых поступках, в открытых делах — проглядывают сквозь бессмысленную маску неведомые черты какого-то разумного начала.
Строка 15 ⟶ 14 :
* Дабы быть уверенным в попадании, надо, чтобы гарпунщики этого мира, меча свой гарпун, вскакивали на ноги, не от тяжких трудов отрываясь, но от полного безделья.
* Есть такие предметы, разобраться в которых можно только принявшись за дело с методической беспорядочностью.
"* ...естьЕсть много путей. Все они ведут в никуда. И только у одного есть сердце."
* Жаль только: чтобы воспламенить других, спичка и сама сгорает!(Ахов) (Глава XXXVII. ЗАКАТ)
* Зло живет в этом мире под любым меридианом, сказал он себе, так что уж лучше я умру язычником.
* Идея ада впервые зародилась у человека, когда он объелся яблоками, а затем была увековечена наследственным расстройством пищеварения, поддерживаемым Рамаданами.
Строка 23 ⟶ 24 :
* Не оставаясь глухим к добру, я тонко чувствую зло и могу в то же время вполне ужиться с ним — если только мне дозволено будет,- поскольку ведь надо жить в дружбе со всеми теми, с кем приходится делить кров.
* Несколько лет тому назад — когда именно, неважно — я обнаружил, что в кошельке у меня почти не осталось денег, а на земле не осталось ничего, что могло бы еще занимать меня, и тогда я решил сесть на корабль и поплавать немного, чтоб поглядеть на мир и с его водной стороны. Всякий раз, когда я замечаю угрюмые складки в уголках своего рта; всякий раз, когда в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь; всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед вывесками гробовщиков и пристраиваться в хвосте каждой встречной похоронной процессии; в особенности же, всякий раз, как ипохондрия настолько овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправляться в плавание, и как можно скорее.
* Опять послушай то, что лежит глубже. Все видимые предметы — только картонные маски. Но в каждом явлении — в живых поступках, в открытых делах — проглядывают сквозь бессмысленную маску неведомые черты какого-то разумного начала. И если ты должен разить, рази через эту маску! Как иначе может узник выбраться на волю, если не прорвавшись сквозь стены своей темницы? (АховАхав)
* О самом удивительном не говорят; глубокие воспоминания не порождают эпитафий.
* Отчего все живущие так стремятся принудить к молчанию все то, что умерло?
* Отчего даже смутного слуха о каких-то стуках в гробнице довольно, чтобы привести в ужас целый город?
* Поскольку большинство молодых искателей тягот и невзгод китобойного промысла останавливаются в этом самом Нью-Бедфорде, дабы оттуда отбыть в плавание, мне, разумеется, и в голову не приходило следовать их примеру.
==* Цитаты =="Смех-самый разумный и верный ответ на всё, что непонятно на этом свете."
* Сомнение во всех истинах земных и знание по наитию кое-каких истин небесных - такая комбинация не приводит ни к вере, ни к неверию, но учит человека одинаково уважать и то и другое. (Глава LXXXV. ФОНТАН)
* ...Среди смертных нет бóльших [[тиран]]ов, чем умирающие.(Глава CX. КВИКЕГ И ЕГО ГРОБ)
* ...Так горько и даже постыдно рассказывать о падении человеческой доблести. Люди могут представляться нам отвратительными, как некие сборища — акционерные компании и нации; среди людей могут быть мошенники, дураки и убийцы; и физиономии у людей могут быть подлыми и постными; но человек, в идеале, так велик, так блистателен, человек — это такое благородное, такое светлое существо, что всякое позорное пятно на нем ближние неизменно торопятся прикрыть самыми дорогими своими одеждами. Идеал безупречной мужественности живет у нас в душе, в самой глубине души, так что даже потеря внешнего достоинства не может его затронуть; и он, этот идеал, в мучениях истекает кровью при виде человека со сломленной доблестью. При столь постыдном зрелище само благочестие не может не слать укоров допустившим позор звездам. Но царственное величие, о котором я веду здесь речь, не есть величие королей и мантий, это щедрое величие, которое не нуждается в пышном облачении. Ты сможешь увидеть, как сияет оно в руке, взмахнувшей киркой или загоняющей костыль; это величие демократии, чей свет равно падает на все ладони, исходящий от лица самого бога. Великий, непогрешимый [[Бог|бог]]! Средоточие и вселенский круг [[демократия|демократии]]! Его вездесущность — наше божественное равенство! (Глава XXVI. РЫЦАРИ И ОРУЖЕНОСЦЫ)
* Жаль только: чтобы воспламенить других, спичка и сама сгорает!(Ахов) (Глава XXXVII. ЗАКАТ)
* «Я к себе в вельбот не возьму человека, который не боится китов», — говорил Старбек. Этим он, вероятно, хотел сказать не только то, что самую надежную и полезную храбрость рождает трезвая оценка грозящей опасности, но также еще и то, что совершенно бесстрашный человек — гораздо более опасный товарищ в деле, чем [[трус|трус]]. (Глава XXVI. РЫЦАРИ И ОРУЖЕНОСЦЫ)