Семён Людвигович Франк: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Новая страница: «{{Персоналия |Имя=Семён Франк |Изображение= |Описание= |wikipedia=Франк, Семён Людвигович |source=Семён Людвигович Франк |commons=Category:Semyon Frank}} '''Семён Лю́двигович Франк''' (16 [28] января 1877 — 10 декабря 1950) — русский философ и религиозный мыслитель. == Цитаты == ===Об А. С. П...» |
Нет описания правки |
||
Строка 9:
== Цитаты ==
{{Q|… мы можем определить классического [[русская интеллигенция|русского интеллигента]], как {{razr|воинствующего монаха нигилистической религии земного благополучия}}<ref>Образ восходит к гл. 26 книги [[Павел Васильевич Анненков|П. В. Анненкова]] «[[Замечательное десятилетие]]» (1880): «… круг [московских западников 1840-х гг.] <…> походил на рыцарское братство, на воюющий орден…» (Степун, Федор Августович // Цитаты из русской литературы. Справочник / составитель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 2005.)</ref>. Если в таком сочетании признаков содержатся противоречия, то это — живые противоречия интеллигентской души. Прежде всего, интеллигент и по настроению, и по складу жизни — монах. Он сторонится реальности, бежит от мира, живёт вне подлинной исторической бытовой жизни, в мире призраков, мечтаний и благочестивой веры. Интеллигенция есть как бы самостоятельное государство, особый мирок со своими строжайшими и крепчайшими традициями, с своим этикетом, с своими нравами, обычаями, почти со своей собственной культурой; и можно сказать, что нигде в России нет столь незыблемо устойчивых традиций, такой опредёленности и строгости в регулировании жизни, такой категоричности в расценке людей и состояний, такой верности корпоративному духу, как в том всероссийском духовном монастыре, который образует русская интеллигенция. <…> Но, уединившись в своём монастыре, интеллигент не равнодушен к миру; напротив, <…> он хочет править миром и насадить в нём свою веру; он — воинствующий монах, монах-революционер. Всё отношение интеллигенции к политике, её фанатизм и нетерпимость, её непрактичность и неумелость в политической деятельности, её невыносимая склонность к фракционным раздорам, отсутствие у неё государственного смысла — всё это вытекает из монашески религиозного её духа, из того, что для неё политическая деятельность имеет целью не столько провести в жизнь какую-либо объективно полезную, в мирском смысле, реформу, сколько — истребить врагов веры и насильственно обратить мир в свою веру. |Автор=[[w:Этика нигилизма (Франк)|«Этика нигилизма»]], 1909}}
{{Q|[[Социализм]] в своём основном социально-философском замысле — заменить целиком индивидуальную волю, волей коллективной, как бы отменить самое бытие индивидуальной [[личность|личности]], поставив на его место бытие «[[коллектив]]а», как бы слепить или склеить [[w:монада|монады]] в одно сплошное тесто «массы», есть бессмысленная идея, нарушающая основной неустранимый принцип общественности и могущая привести только к параличу и разложению общества. Он основан на безумной и кощунственной мечте, что человек ради планомерности и упорядоченности своего хозяйства и справедливого распределения хозяйственных благ способен отказаться от своей свободы, от своего «я» и стать целиком и без остатка винтиком общественной машины, безличной средой действия общих сил. Фактически он не может привести ни к чему иному, кроме разнузданного самодурства деспотической власти и отупелой пассивности или звериного бунта подданных.|Автор=«Религиозные основы общественности», 1926}}
{{Q|Широкого, лёгкого пути в [[рай земной]], по которому блаженства можно достичь непосредственно, без [[труд]]а — такого пути не существует. Человеку не избежать труда и тревоги духовной борьбы, потому что в этом и состоит достоинство и богоподобие человеческого существа<ref>Афоризмы. Золотой фонд мудрости / составитель О. Т. Ермишин. — М.: Просвещение, 2006.</ref>. Борьба же эта — в её замкнутой, изолированной форме, ничто, кроме бесплодной, пожирающей и уничтожающей человека тревоги не дающая — становится творческой, коль скоро её преображает добровольная любовь к Богу, дарующая человеку твёрдую опору.<ref>Франк С. Л. Русское мировоззрение. — М.: Наука, 1996. — С. 373.</ref>}}
===Об [[А. С. Пушкин]]е===
{{Q|… поэтический дух Пушкина всецело стоит под знаком религиозного начала ''преображения'' и притом в типично русской его форме <…>.
Строка 17 ⟶ 23 :
* см. «[[О задачах познания Пушкина]]», 1937
{{Q|Русское сознание тотчас же после Пушкина пошло <…> по пути негодования на мировое зло, обличения зла и борьбы с ним <…>. Пушкин, правда, ни в малейшей мере не был пантеистом; он остро ощущал «равнодушие природы» к упованиям человеческого сердца и «холодное бесчувствие» толпы, он, по собственному признанию, не верил в возможность счастья; <…> вся его поэзия не в меньшей мере, чем у других русских поэтов и мыслителей, полна трагического мироощущения <…>. Но основная, определяющая религиозно-метафизическая установка Пушкина — иная: это установка ''сочувствия'' всему живому на земле, или, пользуясь его собственным термином, «''благоволения''».<ref name="рфк"/>|Автор=
{{Q|Общим фундаментом политического мировоззрения Пушкина было национально-патриотическое умонастроение, оформленное как ''государственное'' сознание. Этим был обусловлен прежде всего его страстный постоянный интерес к ''внешнеполитической'' судьбе России. В этом отношении Пушкин представляет в истории русской политической мысли совершенный уникум среди независимых и оппозиционно настроенных русских писателей XIX века. <…> Большинство сверстников Пушкина к концу 20-х и в 30-х годах утратило это государственно-патриотическое сознание — отчасти в силу властвовавшего над русскими умами в течение всего XIX века инстинктивного ощущения непоколебимой государственной прочности России, отчасти по свойственному уже тогда русской интеллигенции сентиментальному космополитизму и государственному безмыслию. <…>
Строка 29 ⟶ 35 :
<…> второй тезис: и внутри себя самого человеческий дух подвержен опасности со стороны иррациональных, хаотических, мятежных страстей самой человеческой души, влекущих её к гибели.<ref name="рфк"/>|Автор=«Светлая печаль», 1937}}
{{Q|Пушкин не дожил до классической эпохи спора между «[[
По своему непосредственному устремлению, по своим оценкам Пушкин несомненно был «западником» <…>.
Самое яркое выражение «западничества» Пушкина есть его отношение к [[Пётр I Великий|Петру Великому]]. <…>
Но при более тщательном рассмотрении <…> мы уже здесь найдём существенное отличие между Пушкиным и типичным воззрением западников. Можно сказать, что «западники» сходились со своими противниками «славянофилами» в одном: оба лагеря считали преобразования Петра ''неорганичными'', не видели их связи с национальным духом России, а усматривали в них прививку к старой русской культуре каких-то совершенно новых, внешних начал. <…> Пушкин — и в этом его мнение подтверждается теперь выводами русской исторической науки — ощущал национальный характер дела Петра Великого. <…>
Уже отсюда видно, что Пушкин ставит вопрос о «народности» (или «самобытности») и её отношении к усвоению других культур гораздо глубже, чем обычные западники и славянофилы. <…>
Строка 41 ⟶ 47 :
==О Франке==
{{Q|… разве можно верить [[ВЧК|Чека]]? <…> всех ли выпустят? Быть может, [[Николай Александрович Бердяев|Бердяева]], [[Сергей Николаевич Булгаков|Булгакова]], Франка в самом деле [[w:Философский пароход|отправят за границу]]. При своём ярко антисоветском настроении они всё же никогда действенно не боролись с
== Примечания ==
| |||