|
― Мамынька! Бежал Мишка недолго. Сзади его хватили киргизские руки, в уши кричали страшные киргизские голоса:
― [[Смерть]]! Перед [[глаза]]ми обезумевшими вырос огромный [[репей]] огромным [[великан]]ом ― бежать больше некуда. Упал Мишка на колени перед великаном и лежал в покорном [[молчание|молчаньи]] до самого утра. Это была не смерть. Смерть ходила по [[вагон]]ам, по вагонным крышам, по грязным канавкам, где валялись [[голод]]ные.<ref>''[[w:Неверов, Александр Сергеевич|Неверов А. С.]]'' Ташкент — город хлебный. — М.-Л., «Земля и фабрика», 1925 г.</ref>|Автор=[[Александр Сергеевич Неверов|Александр Неверов]], «Ташкент — город хлебный», 1923}}
{{Q|В тяжелые годы [[Александр Васильевич Колчак|колчаковщины]], когда казаки атамана Дутова в Тургайской области жгли оранжевые степи, атаман Дутов производил мобилизацию среди киргизов и не пожелавших взять [[оружие]] убивал. Приехали казаки в Тургайскую степь Сары-Арки и стали косить аулы киргизские. Каждый киргиз ― это чиинка, соломинка, и складывали в копны, только каждая соломинка в копне была киргизским телом. Высоко летали, не шевеля крыльями, серогрудые [[коршун]]ы и заунывно кричали надоедливым заунывным свистом.
― Посадили мобилизованных киргиз в [[вагон]]ы, в ящики, ― говорил Саудакас, ― словно в спичечные коробки натолканы мы, спички. Жаль было Саудакасу жену, детей, юрту, родную степь, и сон бежал от Саудакаса, как тарбаган; и только одна мысль начала расти и скоро выросла [[тарантул]]ом мохноногим, прожорливым, и пожирал тарантул все мысли и оставлял надоедливые слова: «Тургень, джаргень джер яни ни алган тендек имагул, слышишь, Ибрагим, ― Тургень джаргень яни ни алган тендек имагул».
― Стучат колеса, ― говорит Ибрагим, ― надоело слушать, уши болят.<ref name="сор">''[[w:Сорокин, Антон Семёнович|Сорокин А. С.]]'' Запах родины. — Омск: Омское книжное изд., 1984 г.</ref>|Автор=[[Антон Семёнович Сорокин|Антон Сорокин]], «Саудакас», 1924}}
{{Q|По приказу царскому стали брать киргиз на войну окопы рыть. И когда киргизы отказались, приехали [[казаки]] и стали из [[пулемёт]]ов расстреливать киргиз, вешать для устрашения. Много погибло киргиз, ну, думали, что может быть больше этого [[горе|горя]]? Оказалось, нет предела горю, пришло время, и по [[степь|степи]] стали разъезжать банды казаков атамана Дутова. Пожирали скот, [[изнасилование|насиловали]] киргизских [[невеста|невест]], рылись в [[сундук]]ах, уничтожали аулы. Полными горстями [[судьба]] бросала несчастья и смерть. Обширны степи Тургайские. Отряды казачьи, что [[репей]] на коже [[верблюд]]а, а убитых в травах высоких не видать ― скрывает [[степь]]. Только [[волк]]и грызутся у [[труп]]ов убитых да летают, каркая, черные [[ворон]]ы. Много убитых, но всех не перебить, да и степь Тургайскую не наполнить убитыми, в огромных степях жалки кучки отрядов атамана Дутова.<ref name="сор"/>|Автор=[[Антон Семёнович Сорокин|Антон Сорокин]], «Плевок в глаза Дутову», 1927}}
== Источники ==
|
