Браунинг (пистолет): различия между версиями

и какие-то еще права.|Автор=[[Владимир Маяковский]], «[[150 000 000 (поэма)|«150 000 000»]]»}}

{{лесенка2|[[БОМБА]].|(три|подписи:|секретари).}} |Автор=[[Владимир Маяковский]], «[[150 000 000 (поэма)|«150 000 000»]]»}}

«Как уйдут? -— строго спросил меня кто-то изнутри. — А разве можно, чтобы бандиты и шпионы на твоих глазах уходили, куда им угодно?»

Они не хотят идти почему-то через калитку — через улицу, и направляются в мою сторону, чтобы мимо беседки, через дыру забора, выйти на глухую тропку…

И только что я до него дотронулся, как стало тихо-тихо. Воздух замер. И раздался звук, ясный, ровный, как будто бы кто-то задел большую певучую струну и она, обрадованная, давно никем не тронутая, задрожала, зазвенела, поражая весь мир удивительной чистотой своего тона.

{{Q|С лета 1913 г. она <[[Надежда Григорьевна Львова|Надежда Львова]]> стала очень [[грусть|грустна]]. [[Валерий Яковлевич Брюсов|Брюсов]] систематически приучал её к мысли о [[смерть|смерти]], о [[самоубийство|самоубийстве]]. Однажды она показала мне револьвер ― [[подарок]] Брюсова. Это был тот самый браунинг, из которого восемь лет тому назад [[Нина Ивановна Петровская|Нина]] стреляла в [[Андрей Белый|Андрея Белого]]. В конце ноября, кажется ― 23 числа, вечером, Львова позвонила по телефону к Брюсову, прося тотчас приехать. Он сказал, что не может, занят. Тогда она позвонила к поэту [[w:Шершеневич, Вадим Габриэлевич|Вадиму Шершеневичу]]: «Очень тоскливо, пойдёмте в [[кинематограф]]». Шершеневич не мог пойти ― у него были гости. Часов в 11 она звонила ко мне ― меня не было дома. Поздним вечером она застрелилась. Об этом мне сообщили под утро.<ref name="Ходас">''[[Владислав Фелицианович Ходасевич|Ходасевич В. Ф.]]'' «Колеблемый треножник: Избранное». / Под общей редакцией [[w:Богомолов, Николай Алексеевич|Н. А. Богомолова]]; Состсост. и подгот. текста В. Г. Перельмутера./ Москва,— М.: «Советский писатель», 1990 г.</ref>|Автор=[[Владислав Фелицианович Ходасевич|Владислав Ходасевич]], «Брюсов», 1924}}

{{Q|Цитата=…Атаман ответил, что пусть войсковое правительство поступает так, как ему заблагорассудится, и тотчас покинул заседание, — ушелушёл, тяжело ступая, в боковую дверь, к себе. Он взглянул в окно на мотающиеся голые деревья парка, на безнадежные снежные тучи, позвал жену; она не ответила. Тогда он пошел дальше, в спальню, где пылал камин. Он снял тужурку и шейный крест, в последний раз, словно не вполне еще уверенный, близко взглянул на военную карту, висевшую над постелью. Красные флажки густо обступили Дон и кубанские степи. Игла с трехцветнымтрёхцветным флажком была воткнута в чернойчёрной точке Ростова. И только. Атаман вытянул из заднего кармана синих с лампасами штанов плоский теплыйтёплый браунинг и выстрелил себе в сердце.|Автор=[[Алексей Константинович Толстой]], «Восемнадцатый год», 1928|Комментарий=|Оригинал=}}