Гороховое пальто: различия между версиями

<br>{{начало цитаты}}Однажды сидел я углубленный в критическую статью «Благонамеренного»; некто в гороховой [[шинель|шинели]] ко мне подошёл и из-под моей книжки тихонько потянул листок «[[Гамбург]]ской газеты». Я так был занят, что не поднял и [[глаза|глаз]]. Незнакомый спросил себе [[бифштекс]]у и сел передо мною; я всё читал, не обращая на него внимания; он между тем позавтракал, сердито побранил мальчика за неисправность, выпил полбутылки [[вино|вина]] и вышел. Двое молодых людей тут же [[завтрак]]али. «Знаешь ли, кто это был? — сказал один другому: — [[Фаддей Венедиктович Булгарин|Это Б., сочинитель]]». — «Сочинитель!» — воскликнул я невольно — и, оставя [[журнал]] недочитанным и чашку недопитою, побежал расплачиваться и, не дождавшися сдачи, выбежал на улицу. Смотря во все стороны, увидел я издали гороховую шинель и пустился за нею по [[Невский проспект|Невскому проспекту]] — только что не бегом. Сделав несколько шагов, чувствую вдруг, что меня останавливают — оглядываюсь, гвардейский [[офицер]] заметил мне, что-де мне следовало б не толкнуть его с [[тротуар]]а, но скорее остановиться и вытянуться. После сего выговора я стал осторожнее; на беду мою поминутно встречались мне офицеры, я поминутно останавливался, а сочинитель все уходил от меня вперед. Отроду моя [[солдат]]ская шинель не была мне столь тягостною, — отроду эполеты не казались мне столь завидными; наконец у самого [[Аничков мост|Аничкина моста]] догнал я гороховую шинель. «Позвольте спросить, — сказал я, приставя ко лбу руку, — вы г. Б., коего прекрасные статьи имел я [[счастье|счастие]] читать в «Соревнователе просвещения?» — «Никак нет-с, — отвечал он мне, — я не сочинитель, а [[стряпчий]], но ** мне очень знаком; четверть часа тому я встретил его у Полицейского мосту». Таким образом уважение моё к русской [[литература|литературе]] стоило мне тридцати копеек потерянной сдачи, выговора по службе и чуть-чуть не [[арест]]а — а всё даром.{{конец цитаты|источник=[[Александр Сергеевич Пушкин|Александр Пушкин]], «[[s:История села Горюхина (Пушкин)|История села Горюхина]]», 1830 г.}}</blockquote>

 

{{Q|«В письме г-на Крестовского приводится один комический факт: Около свиты появился какой-то [[англичанин]] в [[Пробковый шлем|пробковом шлеме]] и статском [[пальто]] горохового цвета. Говорят, что он член [[парламент]]а, пользующийся вакационным [[время|временем]] для составления корреспонденции «с места военных действий» в одну из больших [[лондон]]ских газет («Times»); другие же уверяют, что он просто любитель, а третьи, что он друг России. Пускай всё это так, но нельзя не заметить, что этот «[[друг]] России» ведет себя несколько [[эксцентрика|эксцентрично]]: сидит, например, в присутствии великого князя в то время, когда стоят все, не исключая даже и его высочества; за [[обед]]ом встает, когда ему вздумается, из-за стола, где сидит великий князь, и в этот день обратился даже к одному знакомому офицеру с предложением затянуть на него в рукава гороховое пальто. Офицер окинул его с ног до головы несколько удивленным [[взгляд]]ом, улыбнулся слегка, пожал плечами и беспрекословно помог одеть [[пальто]]. Конечно, более ничего я не оставалось сделать. Англичанин в ответ слегка приложился рукою к своему пробковому шлему».<ref>''[[Фёдор Михайлович Достоевский|Ф. М. Достоевский]]''. Полное собрание сочинений в тридцати томах. — Л.: «Наука», 1984 г.</ref>|Автор=[[Фёдор Михайлович Достоевский|Фёдор Достоевский]], «Лакейство или деликатность?» [[:s:Дневник писателя. 1877 год (Достоевский)/Ноябрь/ГЛАВА ВТОРАЯ I|Дневник писателя. Ноябрь 1877 года]]}}

 

 

{{Q|Откуда взялось речение: «гороховое пальто»? В наши дни слова эти приобрели сугубое распространение и значение [[символ]]ическое. Часто человека в славной, солидной [[шуба|шубе]] зовут «субъектом в гороховом пальто»; можно ходить вовсе без пальто и называться носителем горохового пальто; иной блестящий мундир, покроем своим ни с какой стороны не напоминающий пальто и никак не горохового цвета, именуется гороховым пальто. Почему гороховое пальто пользуется такой популярностью? Почему этот скромный, отнюдь не яркий [[цвет]] так привлекает к себе общее внимание? Когда и почему осенила [[слава]] скромное гороховое [[пальто]]? На сие ответ дает [[история]], и стоит только погрузиться в пучину времен, дабы легко постигнуть тайну происхождения сего социологического термина.

 

{{Q|В [[гротеск]]ных персонажах «Сказки о ретивом начальнике», в собирательных образах «[[исправник]]ов», «[[урядник]]ов», «гороховых пальто» и т. д., Салтыков раскрывает природу [[деспот]]ической власти, которая превращает существование каждого «невинного [[обыватель|обывателя]]» в «[[шут]]овскую трагедию» и «катастрофу». Особенно значительны здесь проходящие через основные главы текста сквозные образы вездесущего «горохового пальто», «невидимого» штаб-офицера. Они почти «нематериальны»: буквально растворяясь в [[воздух]]е и снова возникая из него, но всегда вовремя оказываясь на страже «основ», именно они [[символ]]изируют в романе атмосферу политического сыска и доносительства реакционной эпохи.<ref>''[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|М. Е. Салтыков-Щедрин]]''. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 15, кн. 1. — М.; Л.: Издательство АН СССР, 1973 г. — «[[Современная идиллия]]», комментарии [[w:Жук, Алла Александровна|Аллы Жук]], стр.305</ref>|Автор=[[w:Жук, Алла Александровна|Алла Жук]], комментарии к «Современной идиллии», 1973}}

{{Q|«Гороховое пальто» быстро вошло в русскую [[фразеологизм|фразеологию]], обогатив её иносказательным обозначением полицейского [[филёр]]а, [[сыщик]]а низшего разбора.<ref name="Жук">[[w:Жук, Алла Александровна|А. Жук]]. Примечания // Собр. соч. Салтыкова-Щедрина в 10 т. Т. 8. — М.: Правда, 1988.</ref>|Автор=[[w:Жук, Алла Александровна|Алла Жук]], комментарии к «Современной идиллии», 1988}}

 

{{Q|В это время напудренный человечек, вынув из кармана колоду [[Игральные карты|карт]], перетасовал ее и рассыпал по столу; на затылках карт написаны были [[азбука|азбучные]] буквы.

— Не угодно ли сказать ей какое-нибудь [[имя]], — продолжал мой знакомец в гороховой шинели, — она вам сложит его сию минуту… — Я сказал имя. [[Канарейка]] присела снова, потом прыг, прыг, начала попискивать, разбрасывать и перебирать [[нос]]иком и ножками карты; выбрала первую букву сказанного имени, схватила карту за уголок, притащила и положила передо мною.<ref>''[[:w:Бестужев, Николай Александрович|Н. А. Бестужев]]''. Избранная проза. — М.: «Советская Россия», 1983 г.</ref>|Автор=[[Николай Александрович Бестужев|Николай Бестужев]], «Русский в Париже 1814 года», 1840}}

 

{{Q|Правда, перед тем как сдать все документы на окончательное утверждение в [[Смольный]] и, следовательно, «сжечь [[мост]]ы», я посоветовался с одним многоопытным и искушенным в советских порядках человеком, и человек этот меня успокоил ― правильность полученного мной «облыжно» ордера вряд ли будет проверяться. «Только уезжайте поскорее». Но еще одно [[обстоятельство]] ― уже после того, как мосты были сожжены, ― ввергло меня в тревогу. За мной стал ходить [[сыщик]]. Выходя из дому или возвращаясь, я его, правда, никогда не встречал. Но стоило мне прийти в [[Германия|германское]] посольство за визой ― на улице я сталкивался с ним, стоило мне обратиться за справкой в [[пароход]]ное общество ― он оказывался в приемной. Он не хлопотал о визе и не брал [[билет]]ов ― он следил за мной, это было ясно. На нем было классическое гороховое пальто, подлая жидкая [[борода|бороденка]], и глаза его неприятно бегали, встречаясь с моими [[глаза]]ми. Он попадался мне буквально каждый раз ― это не могло быть случайным. За два дня до назначенного отъезда я отправился на «черную биржу» в кафе Андреева, чтобы раздобыть [[валюта|валюту]]. Мой незнакомец был тут. Он не покупал ни марок, ни [[доллар]]ов. Он сидел в углу и пил [[кофе (напиток)|кофе]] с независимым и скучающим видом. Он испортил мне много крови, этот человек…

 

{{Q|Прояви [[Владимир Владимирович Маяковский|Маяковский]] большее понимание сущности драматического спектакля или больший режиссерский [[талант]], он как-нибудь постарался бы индивидуализировать своих [[картон]]ажных партнеров, безликие порождения собственной фантазии. Но наивный эгоцентризм становился поперек его поэтического замысла. На сцене двигался, танцевал, декламировал только сам Маяковский, не желавший поступиться ни одним выигрышным жестом, затушевать хотя бы одну ноту в своем роскошном голосе: он, как [[Кронос]], поглощал свои малокровные детища. Впрочем, именно в этом заключалась «[[футуризм|футуристичность]]» спектакля, стиравшего ― пускай бессознательно! ― грань между двумя жанрами, между лирикой и драмой, оставлявшего далеко позади робкое новаторство «[[Балаганчик]]а» и «[[Незнакомка (пьеса)|Незнакомки]]». Играя самого себя, вешая на [[гвоздь]] гороховое пальто, оправляя на себе полосатую кофту, закуривая папиросу, читая свои стихи, Маяковский перебрасывал незримый мост от одного вида искусства к другому и делал это в единственно мыслимой форме, на глазах у публики, не догадывавшейся ни о чем.<ref>''[[:w:Лившиц, Бенедикт Константинович|Б.К.Лившиц]]''. «Полутороглазый стрелец». — Л.: Советский писатель, 1989 г.</ref>|Автор=[[Бенедикт Константинович Лившиц|Бенедикт Лившиц]], «Полутораглазый стрелец», 1933}}

{{Q|[[Инженер]] пригласил дочку потанцевать. Она не ударила лицом в [[грязь]] и топталась в его объятиях совсем как за границей. Родители сияли. С этого дня инженер гулял по палубе только с этой девицей, и они говорили по-французски. Но почему-то их не оставляли вдвоем, всегда к ним присоединялись какие-то молодые люди. Константин Абрамович добродушно ухмылялся, говоря: «Сразу видно, кто они такие. Раньше таких называли «гороховое пальто». На [[пароход]]е заговорили, что вот у нас и [[свадьба]] устроилась, немецкий инженер женится на нашей пассажирочке, и уже знали, в каком городе они будут жить в [[Германия|Германии]], и какая у них будет квартира, и как ей повезло! Не знаю, что вышло потом из этой «помолвки».<ref>''[[:w:Герштейн, Эмма Григорьевна|Эмма Герштейн]]''. Мемуары. — М.: Захаров, 2002 г.</ref>|Автор=[[:w:Герштейн, Эмма Григорьевна|Эмма Герштейн]], «Перечень обид», 1999}}

 

{{Q|::Каждый день на том же месте,

::На углу, у лавки [[книга|книжной]],

Ходивших истреблять [[крамола|крамолу]].

«Народ», «патриотизм» и «Русь»

 

{{q|коротким ли прерывистым ли хриплым