Дождливый вечер: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Василий Нарежный |
в десять часов вечера |
||
Строка 30:
{{Q|Познакомив моих читателей с обществом, в котором я провел несколько дней самым приятным образом, я должен сказать, что в первый день моего приезда в деревню Ивана Алексеевича [[погода]] начала портиться; к [[вечер]]у [[небеса]] нахмурились и полился не летний, крупный и [[спорый дождь|спорый, дождь]], но мелкий и дробный; он вскоре превратился в бесконечную [[морось|осеннюю изморось]], от которой и вас, любезные читатели, подчас брала [[тоска]], а особливо если она захватывала вас среди полей, когда желтый [[лист]] валится с деревьев, а порывистый [[ветер]] гудит по [[лес]]у и завывает, как зловещий [[филин]], в трубах вашего деревенского дома.<ref>''[[Михаил Николаевич Загоскин|М.Н. Загоскин]]''. «Аскольдова могила». Романы. Повести. — М.: «Современник», 1989 г.</ref>|Автор=[[Михаил Николаевич Загоскин|Михаил Загоскин]], «Вечер на Хопре», 1834}}
{{Q|[[Печаль]]ное и неприятное [[зрелище]] представляет [[Петербург]] в десять часов [[вечер]]а, и притом [[осень]]ю, глубокою, темною осенью. Разумеется, если смотреть на мир с точки зрения кареты, запряженной рьяною четверкою лошадей, с быстротою [[молния|молнии]] мчащих ее по гладкой, как паркет, мостовой [[Невский проспект|Невского проспекта]], то и дождливый осенний вечер может иметь не только сносную, но даже привлекательную физиономию. В самом деле, и [[туман]], который, как удушливое бремя, давит город своею свинцовою тяжестью, и меленькая острая [[жидкость]] ― [[дождь со снегом|не то дождь, не то снег]],<ref>''[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|М.Е. Салтыков-Щедрин]]''. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 4, стр. 216. — Москва, Художественная литература, 1966 г.</ref>|Автор=[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Михаил Салтыков-Щедрин]], «Невинные рассказы» (Запутанное дело), 1848 (1863)}}
{{Q|...он [[Струи дождя|струится сверху]] вниз, стекает [[дождевая вода|небесной водой]] с подбородков каменных героев, безмолвных и неподвижных путешественников сквозь долгие годы войны, восстаний, задыхающегося мирного быта еще сытых городов, он тихонько шумит и капает, он течет в тысяче различных направлений; потом с наступлением мутного европейского вечера, затянутого туманным и сумрачным небом, он темно сверкает в свете [[фонарь|фонарей]]; и в стихающем к ночи движении городов, людей, автомобилей он звучит особенно грустно и неповторимо ― все с той же непередаваемой влажной печалью. В такие [[вечер]]а города грустны, музыка, внутренняя музыка жизни безмолвна, каждый [[фонарь]] похож на [[маяк]] внезапно возникшего и беспредельного черно-синего моря с каменным тяжелым дном; и издалека в нем движутся, расплываясь сквозь [[туман]] и [[дождь]], чудовищные, мутные фигуры прохожих, и [[ночь]]ю уже, в глубокие часы медленно-медленно приближающегося утра, начинает казаться, что тысячи лет тяжело и влажно проплывают мимо окна и что никогда не кончится ― как никогда не прекращалась ― эта бесконечная ночь, пронизанная миллиардами сверкающих и холодных [[дождевая капля|капель]].<ref name="гай">''[[w:Газданов, Гайто|Гайто Газданов]]''. Собрание сочинений: в 3 томах. ― М.: Согласие, 1999 г.</ref>|Автор=[[Гайто Газданов]], «История одного путешествия», 1938}}
| |||