Могила: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
викиф
покойников грабим? - исправление ссылки прежней
Строка 115:
 
{{Q|[[Александр Трифонович Твардовский|Твардовский]] же во всех своих действиях был безукоризнен. Он точно вовремя обнажил голову, он надел [[шапка|шапку]] как раз тогда, когда это надо было сделать. Он подошел к [[гроб]]у, когда стоять на месте было бы [[равнодушие]]м к [[покойник]]у, он без всякого напряжения сохранял неподвижность [[соляной столп|соляного столпа]], когда по народной традиции должен пролететь тихий [[ангел]]. Он даже закурил уместно ― словно дав выход суровой мужской скорби. Когда комья земли стали уже неслышно падать в могилу, к ограде продрался [[w:Ротницкий, Арий Давидович|Арий Давыдович]] и неловким, бабьим жестом запустил в могилу комком земли. Его неловкий жест на миг обрел значительность [[символ]]а: последний комок [[грязь|грязи]], брошенный в [[Андрей Платонов|Платонова]]. Наглядевшись на эти самые пристойные, какие только могут быть [[похороны]], я дал себе слово никогда не умирать…<ref>''[[Юрий Маркович Нагибин|Юрий Нагибин]]'', Дневник. — М.: «Книжный сад», 1996 г.</ref>|Автор=[[Юрий Маркович Нагибин|Юрий Нагибин]], «Дневник», 1962}}
 
{{Q|Я сидел молча, старался не улыбаться, чтобы не обидеть Авенира, а он совсем разошелся и пригрозил Олеше, что все одно напишет куда следует, и сено у него, у Олеши, отберут, поскольку оно, это сено, даровое, без разрешения накошено.
― Ты, Козонков, меня этим [[сено]]м не утыкай, ― говорил Олеша. ― Не утыкай, я те говорю! Ты сам вон косишь на [[кладбище]], тебе, вишь, сельсовет разрешил могильники обкашивать. А ежели нет такого [[закон]]а по санитарному правилу ― косить на кладбище? Ведь это что выходит? Ты на кладбище [[трын-трава|трын-траву]] косишь, [[покойник]]ов грабишь.
― А я тебе говорю: напишу!
― Да пиши хоть в [[Москва|Москву]], тебе это дело знакомое!<ref name="Белов">''[[:w:Белов, Василий Иванович|Василий Белов]]''. Cельские повести. — М.: Молодая гвардия, 1971 г.</ref>|Автор=[[Василий Иванович Белов|Василий Белов]], «Плотницкие рассказы», 1968}}
 
{{Q|Взъерошенной пеной со всех сторон катились на кладбище волны белого [[мох|мха]], облепленного листьями [[морошка|морошки]], хрустящими клубками [[багульник]]ов, окрашенного сеянцем [[брусника|брусники]] и сизой [[Голубика|гонобобелью]]. Меж низких бугорков и по закраинам кладбища путалась, извивалась мелколистная карликовая [[берёза|берёзка]], таловый стланик, зимами у этих зарослей кормилась [[куропатка]]. Акимка ставил силки, и попавшие в петлю птицы громко колотились о фанерные с надписями дощечки от ящиков из-под [[папироса|папирос]], [[пряник]]ов, [[вермишель|вермишели]]. Летами по кладбищу высыпала сильная морошка, будто [[рыба]] какая, заплыв сюда в [[половодье]], вымётывала комочки жёлтой икры; продолговатая, в ноготь величиной, голубика зазря осыпалась на могилы. Ягоды на свежеземье вызревали раньше, чем во всей округе. Акимка крепился, крепился и, не выдержав [[соблазн]]а, поел однажды могильных ягод, после целый день пугливо вслушивался в себя ― скоро ли помирать начнёт? Что-то даже ныло и остро кололось в серёдке. Но скоро он ввязался в домашнюю [[работа|работу]] и про [[смерть]] забыл.<ref>''[[Виктор Петрович Астафьев|Астафьев В.П.]]'' «[[Царь-рыба]]»: Повествование в рассказах. — М.: Современник, 1982 г.</ref>|Автор=[[Виктор Петрович Астафьев|Виктор Астафьев]], «[[Царь-рыба]]», 1974}}
Строка 181 ⟶ 186 :
{{Q|Брр! Дрожь меня по жилам пробирает!
Ведь, право, ничему не [[вера|верит]] он,
Всё для него лишь [[трын-трава]] да [[дудник|дудки]],
А на меня могильный холод веет|Автор=[[Алексей Константинович Толстой|Алексей Толстой]], «Дон Жуан. Драматическая поэма», 1860}}