Покойник: различия между версиями

{{Q|Такова, например, игра в покойника (местные названия: «умрун», «[[смерть]]» и т. д.). Состоит она в том, что ребята уговаривают самого простоватого парня или мужика быть покойником, потом наряжают его во всё белое, натирают овсяной мукой лицо, вставляют в рот длинные зубы из [[брюква|брюквы]], чтобы страшнее казался, и кладут на скамейку или в [[гроб]], предварительно накрепко привязав верёвками, чтобы, в случае чего, не упал или не убежал. Покойника вносят в избу на посиделки четыре человека, сзади идёт поп в рогожной ризе, в камилавке из синей сахарной бумаги, с кадилом в виде глиняного горшка или рукомойника, в котором дымятся угли, сухой мох и [[гуано|куриный помёт]]. Рядом с попом выступает дьячёк в кафтане, с косицей назади, потом [[плакальщица]] в тёмном сарафане и платочке, и, наконец, толпа провожающих покойника [[родственник]]ов, между которыми обязательно найдется [[мужчина]] в женском платье, с корзиной шанег или опекишей для поминовения усопшего. Гроб с покойником ставят посреди избы и начинается кощунственное отпевание, состоящее из самой отборной, что называется, «острожной» брани, которая прерывается только всхлипыванием плакальщицы, да каждением «[[поп]]а».

По окончании отпевания, девок заставляют прощаться с покойником и насильно принуждают целовать его открытый рот, набитый брюквенными зубами. Нечего и говорить, что один вид покойника производит на девушек удручающее впечатление: многие из них плачут, а наиболее молоденькие, случается, даже [[болезнь|заболевают]] после этой игры.<ref>''[[w:Максимов, Сергей Васильевич|Максимов С.В.]]'' «Нечистая, неведомая и крестная сила». — Санкт-Петербург: ТОО «Полисет», 1994 г.</ref> |Автор= [[Сергей Васильевич Максимов|Сергей Максимов]], «[[s:Нечистая, неведомая и крестная сила (Максимов)|Нечистая, неведомая и крестная сила]]», 1903}}

 

{{Q|Охрименко за долгое сидение в смертной камере (1938) сильно заболел. Его не только не взяли в больницу, но и врач долго не шла. Когда же пришла, то не вошла в камеру, а через решетчатую дверь, не осматривая и ни о чём не спрашивая протянула порошки. А у Страховича началась [[водянка]] ног, он объяснил это надзирателю ― и прислали… [[дантист|зубного врача]]. Когда же врач и вмешивается, то должен ли он лечить смертника, то есть продлить ему ожидание смерти? Или гуманность врача в том, чтобы настоять на скорейшем расстреле? Вот опять сценка от Страховича: входит [[врач]] и, разговаривая с дежурным, тычет пальцем в смертника: «покойник!.. покойник!.. покойник!.. (Это он выделяет для дежурного дистрофиков, настаивая, что нельзя же так изводить людей, что пора же расстреливать!) А отчего, в самом деле, так долго их держали? Не хватало [[палач]]ей? Надо сопоставить с тем, что очень многим смертникам предлагали и даже просили их подписать просьбу о помиловании, а когда они очень уж упирались, не хотели больше сделок, то подписывали от их имени. Ну, а ход бумажек по изворотам машины и не мог быть быстрей, чем в месяцы. Тут, наверно, вот что: стык двух разных ведомств. Ведомство следственно-судебное (как мы слышали от членов Военной Коллегии, это было ― едино) гналось за раскрытием достойной кары ― расстрелов.|Автор=[[Солженицын, Александр Исаевич|Александр Солженицын]], «[[Архипелаг ГУЛаг]]», 1968}}