Корова: различия между версиями

[[Файл:Cow female black white.jpg|thumb|300px|<center>Корова на лугу]]

'''Коро́ва''' — крупное домашнее молочное животное; самка домашнего быка, парнокопытного жвачного животного семейства полорогих; в переносном значении — о толстой, неуклюжей, нерасторопной или неумной [[женщина|женщине]].

 

<!-- цитаты в хронологическом порядке -->

{{Q|Немой дотоле Веденеев двор тоже встрепенулся: заревели, отворяясь, ворота, загоготал в [[конь|конюшне]] трёхгодовалый жеребец, закудахтали куры, слетая с насести; [[овца|овцы]], коровы, [[свинья|свиньи]], толкаясь в воротах, побежали к стаду, издавая свойственные им [[звук]]и. И Веденей подумал: «Вон протяжно, тонко мычит ― это бурёнка, а точно захлёбывается ― Машка рыжая; хриплым, удавленным голосом ― Машка пёстрая, ― давно бы продал, да к молоку хороша; переливается, как в рожок, ― красная тёлка».<ref name="Эртель">А.И. Эртель. Гарденины, их дворня, приверженцы и враги. Москва: «Советская Россия», 1996. ''«Гарденины, их дворня, приверженцы и враги»'' (1889)</ref>|Автор=Александр Эртель, «Гарденины, их дворня, приверженцы и враги», 1889}}

 

{{Q|Коров своих крестьяне «до последнего берегли» и «воспитывали крышами». Сгребут, бывало, с крыш давно почерневшую солому и иногда «попарят её в корчажке» — вот и корм. Солить было нечем: тогда соль составляла «правительственную регалию» и была так дорога, что плоховатые мужики и в «ровные»-то года часто ели сныть несолёную. <...> Коров «ходячих» не резали. Станет она «падать» или «заваливаться», идучи на водопой, — её всё ещё поднимают и ведут до дому, «поддерживают» и опять «крышей воспитывают». И так водятся с ней до тех пор, пока у неё «титьки высохнут». Тут уже, значит, ждать от неё больше нечего — «воспитание» её кончено, и остаётся ей «нож воткнуть». Зарезанную полуиздохшую корову поскорее «требушили» и потом волокли «в копоть», то есть разнимут её [[труп]] на частички и повесят эти рассечённые части «над дымом», чтобы их «прокурило» и «дух отшибло», потому что у этого мяса даже до [[смерть|посмертного]] разложения был какой-то особенный, вероятно [[болезнь|болезненный]], запах, которого «утроба человеческая не принимала». А потом, когда дым всё это «прокурит», — вонь несколько изменяла свой [[характер]], и мясо воняло иначе — менее противно: тогда его, бывало, варят и едят.<ref name="Лесков">Н.С. Лесков. Собрание сочинений в одиннадцати томах. Том 9. Москва, Художественная литература, 1956. ''«Юдоль» (Рапсодия)''</ref>|Автор=[[Николай Семёнович Лесков|Николай Лесков]], «Юдоль» (часть V)}}

 

{{Q|Но было одно важное и радостное событие: отелилась Пава, лучшая, дорогая, купленная с выставки корова.

― Кузьма, дай [[тулуп]]. А вы велите-ка взять [[фонарь]], я пойду взгляну, ― сказал он приказчику. Скотная для дорогих коров была сейчас за домом. Пройдя через двор мимо сугроба у [[сирень|сирени]], он подошел к скотной. Пахнуло [[навоз]]ным теплым паром, когда отворилась примерзшая [[дверь]], и коровы, удивленные непривычным светом фонаря, зашевелились на свежей [[солома|соломе]]. Мелькнула гладкая черно-пегая широкая [[спина]] голландки. Беркут, [[бык]], лежал с своим [[кольцо]]м в [[губа|губе]] и хотел было встать, но раздумал и только пыхнул раза два, когда проходили мимо. Красная [[красавица]], громадная, как [[гиппопотам]], Пава, повернувшись задом, заслоняла от входивших [[телёнок|теленка]] и обнюхивала его. Левин вошел в денник, оглядел Паву и поднял красно-пегого теленка на его шаткие длинные ноги. Взволнованная Пава замычала было, но успокоилась, когда Левин подвинул к ней телку, и, тяжело [[вздох]]нув, стала лизать ее шершавым [[язык (анатомия)|языком]].<ref>''[[Лев Николаевич Толстой|Толстой Л. Н.]]'', «Анна Каренина». — М.: Наука, 1970 г. — стр. 85</ref>|Автор=[[Лев Николаевич Толстой|Лев Толстой]], «[[Анна Каренина]]», 1876}}

 

{{Q|Круторогие быки, с лоснящейся белою шерстью, с умными, добрыми глазами, лениво оборачивая головы на звук шагов, жевали медленную жвачку, и слюна стекала с их чёрных влажных морд на колючие листья пыльного [[терновник]]а. Стрекотание [[кузнечик]]ов в жёсткой выжженной траве, шорох ветра в мёртвых стеблях [[чернобыльник]]а над камнями развалин и гул колоколов из далекого [[Рим]]а как будто углубляли тишину. Казалось, что здесь, над этою равниною, в её торжественном и чудном запустении, уже совершилось пророчество [[Ангел]]а, который «клялся Живущим вовеки, что времени больше не будет». | Автор=[[Дмитрий Мережковский|Дмитрий Мережковский]], «[[Воскресшие боги. Леонардо да Винчи]]», 1901}}

 

Он проходил, а в воздухе всё ещё пахло [[ландыш]]ами, [[фиалка]]ми, [[резеда|резедой]] и [[гвоздика|гвоздикой]].

Если б тут была корова, она съела бы Поля Дешанеля, приняв его за [[букет]] цветов!|Автор= [[Влас Михайлович Дорошевич|Влас Дорошевич]], «Первый дебют», 1905}}

 

{{Q|И звучно поцеловала вспыхнувшего Громова в щёку. ― Гм! ― сказал Клинков, ― если бы я знал, что за коров полагается такая [[благодарность]], я бы вместо [[цветы|цветов]] подарил корову. ― Говоришь о корове, ― недовольно пробормотал Подходцев, ― а сам всё время подсовываешь [[осёл|осла]]. ― Марья Николаевна, разве я вам Подходцева подсовывал? ― Бледно, ― пожал плечами Подходцев. ― Вы на него не обижайтесь, Марья Николаевна, он ведь ни одной [[женщина|женщины]] не может видеть [[равнодушие|равнодушно]]...<ref name="Аверченко">[[Аркадий Тимофеевич Аверченко|А.Т. Аверченко]]. «[[Шутка]] мецената». Олма-Пресс, 2001. ''«Подходцев и двое других» (1917)''</ref>|Автор=[[Аркадий Тимофеевич Аверченко|Аркадий Аверченко]], «Подходцев и двое других», 1917}}

 

{{Q|Перед последним уроком всем [[дети|детя]]м дали в первый раз их жизни по белой булке с котлетой и картофелем и рассказали, из чего делаются котлеты ― из коров. Заодно велели всем к завтрашнему [[день|дню]] написать сочинение о корове, кто их видел, а также о своей будущей жизни. Вечером Москва Честнова, наевшись булкой и густой котлетой, писала сочинение за общим [[стол]]ом, когда все подруги её уже спали и слабо горел маленький электрический [[свет]]. «Рассказ девочки без [[отец|отца]] и [[мать|матери]] о своей будущей жизни. ― ''Нас учат теперь [[ум]]у, а ум в голове, снаружи ничего нет.''<ref name="Платонов1">''А.П. Платонов''. Котлован. Санкт-Петербург, «Азбука-классика», 2005. ''«Счастливая Москва»'' (1936)</ref>|Автор=

 

{{Q|И девушка побежала в [[лес]], откуда послышался ее голосок: «Зорька! [[Зорька (имя)|Зорька, Зорька]], куда ты запропастилась, [[холера]]!» Потом зазвенел [[колокольчик (маленький колокол)|колокольчик]], и Зорька, дородная, важная корова, вышла на поляну. Она шла гордо, как бы сознавая свое великое значение в жизни людей. Ведь сказал же остроумный [[исландия|исландский]] писатель [[Халлдор Кильян Лакснесс|Лакснесс]], что корова по-прежнему остается более ценным агрегатом, чем, например, реактивный [[самолёт]].<ref name="прос">''[[w:Солоухин, Владимир Алексеевич|Владимир Солоухин]]''. Смех за левым плечом: Книга прозы. — М., 1989 г.</ref>|Автор=[[Владимир Алексеевич Солоухин|Владимир Солоухин]], «Владимирские просёлки», 1957}}

 

{{Q|И корова, как на вред, у нас в тот год не огулялась, [[молоко|молока]] и того нету, а забивать корову жалко, как потом жить? Думаю, как-нить перебьемся, зато на другой раз с [[молоко]]м будем. А [[Зорька (имя)|Зорька]] наша уж в [[колхоз]]е жила, помнишь, подимте, нашу Зорьку ― такая хорошая была корова, комолая, по сю пору ее жалко. В колхоз как собирали, сам-то и ондал ее в колхоз, на общий двор. От уж я поревела! Ну. А Зорька так и эдак наш двор помнит, все к нам лезла, я до этой до [[голод]]овки-то помои ей когда вынесу, а то ломоть [[хлеб]]а солью посыплю. Там рази такой уход ― че тут говореть. Столько [[скот]]а.<ref>[[Валентин Григорьевич Распутин|''Валентин Распутин'']]. «В ту же землю». — М.: Вагриус, 2001 г.</ref>|Автор= [[Валентин Григорьевич Распутин|Валентин Распутин]], «Последний срок», 1970}}

 

 

{{Q|А вот коров доить им Регина Петровна не разрешила. Тайком попробовали, не вышло. Как дала корова [[нога|ногой]] по бадейке… спасибо не по башке! Коров звали Зорька и Машка. Так Демьян научил. Зорька крутобокая, бурая, незлобивая. Ее-то [[брат]]ья и пробовали доить. А Машка худющая, в черных и белых пятнах, стервозная и капризная. К ней не подступись. Потом-то попривыкла, стала подпускать к себе воспитательницу, Сашку, даже мужичков, но настороженно, с оглядкой. Лишь Кольку не терпела. Как издалека завидит, шею вытянет, мокрый [[нос]] в его сторону повернет и нюхает.<ref>''[[Анатолий Игнатьевич Приставкин|Приставкин А.И.]]'', «Ночевала тучка золотая»: Повесть. — М.: Изд. АСТ: Астрель: Олимп, 2000 г.</ref>|Автор= [[Анатолий Игнатьевич Приставкин|Анатолий Приставкин]], «Ночевала тучка золотая», 1981}}

 

[[Файл:Van de Velde, Adriaen - Cows and Sheep in a Wood - Google Art Project.jpg|thumb|300px|<center>[[w:Вельде, Адриан ван де|Адриан ван де Вельде]] (1636 - 1672)<br>«Коровы и [[овца|овцы]] в лесу», ~1672]]

<!-- цитаты в хронологическом порядке -->

{{Q|Корова знает своего пастуха, а не хозяина.|Автор=[[эфиопские пословицы|эфиопская]]}}

{{Q|Корове не тяжелы её рога.|Автор=[[эфиопские пословицы|эфиопская]]}}

 

{{примечания}}

 

 

{{Поделиться}}