Николай Семёнович Лесков: различия между версиями

[непроверенная версия][непроверенная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Метка: отменено
Метка: отменено
Строка 31:
 
== Цитаты о Лескове ==
{{Q|У Лескова есть [[совесть|совестливый]] Данила, который нашел за городом прокаженного и кормит, и греет его во имя любви и Христа. Если бы этот Данила в самом деле любил людей, то он оттащил бы прокаженного подальше от города и бросил его в ров, а сам пошел бы служить здоровым. [[Христос]], надеюсь, заповедал нам любовь [[разум]]ную, осмысленную и полезную.<ref>''[[Антон Павлович Чехов|Чехов А. П.]]'' Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 7. (Рассказы. Повести.), 1888-1891 гг.</ref>|Автор=[[Антон Павлович Чехов|Антон Чехов]], «Дуэль», 1891}}
 
{{Q|Как художник слова Н. С. Лесков вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы [[Лев Николаевич Толстой|Л. Толстой]], [[Николай Васильевич Гоголь|Гоголь]], [[иван Сергеевич Тургенев|Тургенев]], [[Иван Александрович Гончаров|Гончаров]]. Талант Лескова силою и красотой своей немногим уступает таланту любого из названных творцов священного писания о русской земле, а широтою охвата явлений жизни, глубиною понимания бытовых загадок её, тонким знанием великорусского языка он нередко превышает названных предшественников и соратников своих. Различие Лескова с [[великан]]ами литературы нашей только в том, что они писали пластически, слова у них — точно глина, из которой они богоподобно лепили фигуры и образы людей, живые до обмана, до того, что, когда читаешь их книги, то кажется: все герои, волшебно одухотворенные силою слов, окружают тебя, физически соприкасаясь с тобою, ты до боли остро чувствуешь их страдания, смеешься с ними и плачешь, ненавидишь их и любишь, тебе слышны их голоса, виден блеск радости и влажный туман скорби в их глазах, ты живешь с ними жизнью дружески сострадающего или враждебно отталкиваешь их от себя, и все это так же мучительно хорошо, как настоящая жизнь, только понятнее и красивее ее.<ref>''Н.С. Лесков''. Избранные сочинения в трёх томах". Том I (вступительная статья М.Горького). — Издание 3.Гржебина. 1923 г.</ref>|Автор=[[Максим Горький]], «Н.С. Лесков», 1923}}
Строка 41:
{{Q|Только [[Россия]] могла дать и [[Лев Толстой|Толстого]], и [[Александр Пушкин|Пушкина]], и [[Фёдор Достоевский|Достоевского]], и [[Николай Гоголь|Гоголя]], и аристократа (от лавочника) [[Антон Чехов|Чехова]], и мальчика [[Лермонтов]]а, и [[Салтыков-Щедрин|Щедрина]], и [[Александр Герцен|Герцена]], и Лескова неуемного ― писателя трагически [[одиночество|одинокого]]; и в его время, и теперь его не знают, теперь нет интеллигентных, чтобы знать их вообще, писателей русских. У Лескова нашла: «Природа ― [[свинья]]». Я тоже так думаю! И всегда так думала я. Но люблю ее неистово (а «свинья» ― это о [[похоть|похоти]]).<ref>''Алексей Щеглов''. «Фаина Раневская. Вся жизнь». — М.: Захаров, 2003 г.</ref>|Автор=[[Фаина Раневская]], «Вся жизнь», 1970-е}}
 
{{Q|Пережив в себе чуть [[стыд]]нуюстыдную в данных обстоятельствах чисто художественную радость, Терпигорев вспомнил и о прекрасном сыне Лескова, семнадцатилетнем Дроне, умном, ласковом, терпеливом, не по годам серьезном. Ему вроде и восьми не было, когда родители расстались. Едва шагнув в пору отрочества, Дронушка взвалил на свои слабые плечи заботу о доме, об удобствах — и внешних и внутренних — отца-писателя. Поиск квартиры — у Лескова была страсть к перемене мест, — переговоры со швейцарами, дворниками, истопниками, непрошеными визитерами, улаживание неловкостей между отцом и матерью, а также дочерью Лескова от первого — скорбного — брака Верой, и от многих иных докук освободил Дронушка капризного, нетерпячего, безудержного и в гневе и в самоистязаниях отца. Он прекрасно учился, был примерного поведения, но стоило ему чуть оступиться — с кем не бывает? — как отец мгновенно отбрасывал устав мужского равенства и без малейшего угрызения совести посылал кухарку в дворницкую за розгами. Но у мальчика было прекрасное сердце, и, хотя что-то там твердело, ссыхалось в незабвении горькой и несправедливой обиды, он не переставал любить и даже жалеть отца. Поразительно было, с какой нарочитой жестокостью наносил Лесков удары по хрупкой психике молодого, доверчивого, не обросшего защитной коркой существа. Для своих самодурных опытов он выбирал непременно либо день ангела сына, либо какой-нибудь умилительный праздник, либо мгновения полной разоруженности юной души, безошибочно им угадываемой. А ведь он по-своему любил сына. Он, порвавший последние слабые связи с киевским кланом Лесковых, с дряхлой матерью, сестрами, вычеркнувший из души жалкую дочь Веру, обвинивший бывшую жену, мать Дронушки, в гибели своего семейного счастья, хотя не было сомнений, что погасил домашнюю лампу сам Николай Семенович, не терпящий никаких уз, обязательств, кроме велении творческого духа. Но и с единственной привязанностью к сыну что-то сталось, и здесь закрутило, закорчило крутого человека. Неужели и деликатный Дронушка неведомо для себя встрял между Лесковым и письменным столом с побитым молью, закапанным свечным воском и ламповым керосином старым нелепым сукном?<ref>''[[Юрий Маркович Нагибин|Ю. М. Нагибин]]'', «Остров любви». Повести. — Кишинев.: Литература артистикэ, 1985 г.</ref>|Автор=[[Юрий Маркович Нагибин|Юрий Нагибин]], «День крутого человека», 1979}}
 
{{Q|У Лескова персонаж говорит: «Так как [[w:Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной церкви|катехизис Филарета]] я уже читал и, ''следственно'', в [[Бог]]а не верил…»<ref>''[[Михаил Леонович Гаспаров|Михаил Гаспаров]]''. «Записи и выписки». — М.: НЛО, 2001 г.</ref>|Автор=[[Михаил Леонович Гаспаров|Михаил Гаспаров]], «Записи и выписки», 2001}}