Педантизм: различия между версиями

Педанти́чность— чрезмерная склонность к соблюдению формальных требований, правил и т. п.
Содержимое удалено Содержимое добавлено
я тебя слепила из того, что было
(нет различий)

Версия от 17:07, 17 марта 2020

Педанти́зм, или педанти́чность (от фр.  pédantучитель, от латин. paedagogansпреподающий) — черта характера, склонность требовать от себя и окружающих соблюдения предельной точности и аккуратности в каких-либо действиях, склонность к неукоснительному соблюдению формальных требований, правил, педант, фарисей, зануда. Педантичность характера может иметь несколько степеней проявления: от лёгкого и рационального до навязчиво-болезненного. Последнее часто связано с объективными психическими расстройствами, в том числе неврозами.

Педант
(карикатура Т.Роулендсона, 1800)

Педантизм деловой, рациональный, является полностью (или почти полностью) сознательным, расчётливым. Такой педантизм можно назвать частью жизненной стратегии человека. Педант решает для себя, что всё надо делать максимально качественно, что это очень полезная привычка, и она не раз его выручит. Часто бывает непросто отделить болезненного педанта от делового, различие в основном проявляется в характере переживаний: у делового таких переживаний немного, напротив, болезненный педант постоянно возвращается в мыслях и чувствах к своим навязчивым переживаниям.

Педантизм в публицистике, критике и научной литературе

  •  

К глупости относится также педантизм. Он происходит от того, что человек, питая мало доверия к собственному рассудку, не решается предоставлять ему в каждом отдельном случае непосредственное познание должного, всецело отдает его под опеку разума и хочет всюду руководиться последним, т. е. всегда исходить из общих понятий, правил, принципов и строго держаться их в жизни, в искусстве, даже в этическом поведении. Отсюда свойственная педантизму приверженность к форме, манере, выражению и слову, которые заменяют для него существо дела. Здесь скоро обнаруживается несовпадение понятия с действительностью, обнаруживается, что первое никогда не опускается до частностей, что его всеобщность и строгая определенность никогда не могут вполне подходить к тонким оттенкам и разнообразным модификациям реальности. Педант поэтому со своими общими принципами почти всегда оказывается в жизни слишком узким; он не умён, пошл, бесполезен; в искусстве, для которого понятие бесплодно, он создает жалкие порождения, мертвенные, натянутые, манерные. Даже в морали решимость поступать справедливо или благородно не всюду может осуществляться по отвлеченным принципам: во многих случаях бесконечно-тонкие оттенки обстоятельств вызывают необходимость в непосредственно вытекающем из характера выборе должного; между тем применение чисто-отвлеченных принципов, пригодных лишь в половину, отчасти дает ложные результаты, а отчасти совсем невозможно, так как они чужды индивидуальному характеру действующего лица, в чем-нибудь да проявляющему свою самобытность. Вот почему и бывают непоследовательности. Мы не можем вполне освободить Канта от упрека в поощрении к моральному педантизму, поскольку условием моральной ценности поступка он считает его происхождение из чисто-разумных отвлеченных принципов, помимо всякой склонности или минутного порыва. В таком упреке заключается и смысл шиллеровской эпиграммы «Угрызение совести». Когда, особенно в политических делах, речь идет о доктринерах, теоретиках, ученых и т. д., то имеются в виду педанты, т. е. люди, которые знают вещи in abstracto, но не in concreto. Абстракция заключается в мысленном устранении частных определений: между тем на практике именно последние играют важную роль.[1]

  — «Мир как воля и представление», 1819

Педантизм в беллетристике

  •  

Тоня стояла у раскрытого окна. Она скучающе смотрела на знакомый, родной ей сад, на окружающие его стройные тополя, чуть вздрагивающие от легкого ветерка. И не верилось, что целый год она не видела родной усадьбы. Казалось, что только вчера она оставила все эти с детства знакомые места и вернулась сегодня с утренним поездом.
Ничего здесь не изменилось: такие же аккуратно подстриженные ряды малиновых кустов, все так же геометричны расчерченные дорожки, засаженные любимыми цветами мамы — анютиными глазками. Все в саду чистенько и прибрано. Всюду видна педантичная рука учёного лесовода. И Тоне скучно от этих расчищенных, расчерченных дорожек.

  Николай Островский, «Как закалялась сталь» (часть 1, глава 3), 1934

Источники

  1. А. Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. — М., 1910 г. — Том I. — С. 63

См. также