Конка: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
На конках ездил преимущественно народ скромный
ну-ну
Строка 54:
{{Q|В один из таких бурных дней я чуть не погиб вместе с [[брат]]ом Михаилом. Способов добраться из города на Кушелевку было несколько: простейший ― на [[извозчик]]е, но это было дорого, а у нас в почете была экономия, два же других способа заключались в пользовании «конкой». К сожалению, та конка, что подходила к самому Кушелевскому парку, тащилась с удручающей медлительностью, так что на сравнительно короткий путь от Финляндского вокзала до нас уходил целый час ― час, во время которого приходилось дышать смраднейшим [[воздух]]ом, терпеть раздражающее дребезжание [[стекло|стекол]] и душу раздирающий лязг колес; приходилось и застревать по десяти и по пятнадцати минут на разъездах! Другая же конка, отходившая от Михайловской площади доезжала всего только до Смольного, и оттуда приходилось переправляться через [[Нева|Неву]] на ялике. Последний путь был уже потому приятнее, что новые, только что из [[Германия|Германии]] полученные [[вагон]]ы на этом маршруте были чистенькие и даже отличались известным изяществом ― так, над каждым [[окно]]м было вставлено по живописной картинке, и разглядывание этих [[пейзаж]]иков и [[натюрморт]]иков развлекало меня во время пути, длившегося около получаса. Если же я ехал с папой, то мы взбирались с ним [[империал (транспорт)|на империал]] и тут открывались довольно интересные виды. Особенно я любил переезд через [[Фонтанка|Фонтанку]], с видом на [[Инженерный Замок]], а также проезд мимо церкви св. Симеония и тот вид, который открывался на «готическую» Евангелическую больницу и на возвышавшуюся над прудом «круглую» Греческую церковь. А затем было так занятно очутиться под стеной Смольного монастыря, миновать его курьезные башенки и за последним поворотом увидать Неву.<ref>''[[Александр Николаевич Бенуа|Александр Бенуа]]''. Жизнь художника. Воспоминания. Т. II. — Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955 г.</ref>|Автор=[[Александр Николаевич Бенуа|Александр Бенуа]], «Жизнь художника», 1954}}
 
{{Q|Внешне город поразил меня своей хаотичной застройкой и запущенностью. Современный [[Баку]] ― это большой индустриальный и [[порт]]овый город. Таким величественным и благоустроенным, каким этот город стал за годы Советской власти, тогда, в 1917-1918 гг., он не мог грезиться нам даже в [[мечта]]х. Сейчас, например, очень трудно представить себе Баку с допотопной конкой, в которую иной раз впрягались сами пассажиры, чтобы помочь лошади втащить вагон в горку, или с перезвоном [[колокол]]ьцев, прикрепленных к шеям [[верблюд]]ов, лениво шествующих небольшими [[караван]]ами по тогдашним [[пустырь|пустырям]].<ref>''[[w:Микоян, Анастас Иванович|Микоян А.И.]]'' Так было. Москва, «Вагриус», 1999 г.</ref>|Автор=[[w:Микоян, Анастас Иванович|Анастас Микоян]], «Так было», 1974}}
{{Q|Конки, точнее, конно-железные дороги были очень распространенным видом перевозки людей. К началу XX века в столице насчитывалось около тридцати линий конок, три проходили по центру ― они шли по [[Невский проспект|Невскому]], по [[Садовая улица|Садовой]] и от Адмиралтейской площади до Николаевского моста. Все они принадлежали городу, а остальные ― Обществу конно-железных дорог. До окраин, однако, и те не доходили. Вагоны были двух типов: одноэтажные и двухэтажные. Одноэтажный вагон везла одна [[лошадь]] и, надо сказать, на подъемах мостов ― с большим напряжением, а двухэтажный вагон с высоким [[империал]]ом везли две лошади. Спереди и сзади вагонов были открытые площадки, а в двухэтажных вагонах с этих площадок наверх, на империал, вели винтовые [[металл]]ические лестницы. Империал был открытый, проезд там стоил дешевле ― две [[копейка|копейки]] за станцию вместо трех и даже пяти копеек внизу. <...> На крутых подъемах к мостам, например к плашкоутному мосту у [[Зимний дворец|Зимнего дворца]], прицеплялись дополнительно две лошади со своим кучером. Вожатые свистели и орали на лошадей, стегая их кнутами. [[Публика]], стоящая на площадке вагона, тоже принимала участие в этом понукании. При спуске с [[мост]]а в торможении участвовал и [[кондуктор]] на задней площадке. После спуска вагон останавливали, отцепляли дополнительных лошадей, которые оставались ждать встречную конку. Работа кондуктора была также трудна; ему приходилась без счету подниматься на империал, чтобы продать там [[билет]]ы тем, кто их не взял при проходе мимо него по нижней площадке. Вечером внутри вагона зажигался керосиновый фонарь, тускло освещавший внутренность вагона. На крыше передней площадки зажигался фонарь побольше, но толку от него было мало ― свет едва освещал крупы лошадей. Рельсовый путь для конок был весьма несовершенен, [[рельсы]] были без желобков для реборд колес. Междупутье было замощено булыжником вровень с головкой рельса, и реборды колес часто катились прямо по булыжникам, весь вагон содрогался и дребезжал всеми своими расхлябанными частями. Разговаривать внутри вагона было совершенно невозможно от этого ужасного грохотания. На конках ездил преимущественно народ скромный: мелкие [[чиновник]]и, служащие, рабочие, [[прислуга]]. [[Солдат]]ам позволялось ездить только на открытых площадках.<ref>''Д. А. Засосов, В. И. Пызин''. «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов (записки очевидцев)». — Лениздат, 1991 г.</ref>|Автор=Д. А. Засосов, В. И. Пызин. «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов», 1976}}
 
{{Q|Конки, точнее, конно-железные дороги были очень распространенным видом перевозки людей. К началу XX века в столице насчитывалось около тридцати линий конок, три проходили по центру ― они шли по [[Невский проспект|Невскому]], по [[Садовая улица|Садовой]] и от Адмиралтейской площади до Николаевского моста. Все они принадлежали городу, а остальные ― Обществу конно-железных дорог. До окраин, однако, и те не доходили. Вагоны были двух типов: одноэтажные и двухэтажные. Одноэтажный вагон везла одна [[лошадь]] и, надо сказать, на подъемах мостов ― с большим напряжением, а двухэтажный вагон с высоким [[империал (транспорт)|империалом]]ом везли две лошади. Спереди и сзади вагонов были открытые площадки, а в двухэтажных вагонах с этих площадок наверх, на империал, вели винтовые [[металл]]ические лестницы. Империал был открытый, проезд там стоил дешевле ― две [[копейка|копейки]] за станцию вместо трех и даже пяти копеек внизу. <...> На крутых подъемах к мостам, например к плашкоутному мосту у [[Зимний дворец|Зимнего дворца]], прицеплялись дополнительно две лошади со своим кучером. Вожатые свистели и орали на лошадей, стегая их кнутами. [[Публика]], стоящая на площадке вагона, тоже принимала участие в этом понукании. При спуске с [[мост]]а в торможении участвовал и [[кондуктор]] на задней площадке. После спуска вагон останавливали, отцепляли дополнительных лошадей, которые оставались ждать встречную конку. Работа кондуктора была также трудна; ему приходилась без счету подниматься на империал, чтобы продать там [[билет]]ы тем, кто их не взял при проходе мимо него по нижней площадке. Вечером внутри вагона зажигался керосиновый фонарь, тускло освещавший внутренность вагона. На крыше передней площадки зажигался фонарь побольше, но толку от него было мало ― свет едва освещал крупы лошадей. Рельсовый путь для конок был весьма несовершенен, [[рельсы]] были без желобков для реборд колес. Междупутье было замощено булыжником вровень с головкой рельса, и реборды колес часто катились прямо по булыжникам, весь вагон содрогался и дребезжал всеми своими расхлябанными частями. Разговаривать внутри вагона было совершенно невозможно от этого ужасного грохотания. На конках ездил преимущественно народ скромный: мелкие [[чиновник]]и, служащие, рабочие, [[прислуга]]. [[Солдат]]ам позволялось ездить только на открытых площадках.<ref>''Д. А. Засосов, В. И. Пызин''. «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов (записки очевидцев)». — Лениздат, 1991 г.</ref>|Автор=Д. А. Засосов, В. И. Пызин. «Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов», 1976}}
 
== Конка в стихах ==