Иван-чай: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
В гущу розовую иван-чая |
но крапива бьется на этой груди |
||
Строка 13:
{{Q|Балаган был срублен из [[ель|елового]] леса и совсем врос в землю. Сверху он был покрыт [[дёрн]]ом, на котором розовой шапкой рос иван-чай. Окон не полагалось, а их заменяла низенькая дверь, вся засыпанная [[дробь]]ю и дырами от пуль, как мишень. Внутри, в глубине, помещались деревянные нары, а налево от двери ― сложенный из камня-дикаря очаг.<ref>''[[w:Мамин-Сибиряк, Дмитрий Наркисович|Мамин-Сибиряк Д.Н.]]'' Повести, Рассказы, Очерки. Москва, «Московский рабочий», 1983 г.</ref>|Автор=[[w:Мамин-Сибиряк, Дмитрий Наркисович|Дмитрий Мамин-Сибиряк]], «Зелёные горы», 1902 г.}}
{{Q|И какая-то сладкая [[песня]] подымается в его душе. Тихо над ним из [[осока|осоки]] наклоняется розовый детский лик, и дитя улыбается, и склоняется, поднимает руку с розовым цветиком, ― ах: из-за его спины на поверхность [[пруд]]а упал иван-чай. Петр обернулся. Катя стояла перед ним: она наклонила бледное свое личико в розовых иван-чаях; искоса она глядела на него; будто она невзначай здесь, у воды, накрыла Петра; и она молчала. <...>
У, как шумят [[дерево|деревья]], треплется Катина синяя [[юбка]], разлетелись [[волосы]]; у, как посвистывает, как ходит сырая вокруг [[трава]]: закачались ветви, прутья, вершины, и ярко-розовые иван-чаи расходились, что Катин души молодой размах: песнь пелась и [[проповедь]] начиналась ― и везде шум… А вот он, нежный [[цветок|цвет]] ее души молодой; а вокруг ветра вдали свистели [[волынка|волынки]] и древесные разбивались [[тимпан]]ы, а столетний с бугра [[дуб]], как [[пророк]], лесному народу протягивал руки. Вот он, цвет души ее молодой; ах, как вся она протянулась к нему, ― обвить бы его руками и заснуть бы на груди, но крапива бьется на этой груди; пусть же ей обожжет щечку [[крапива]]; пусть же ее разобьет он жизнь. И тихую она на раскаленной его груди положила головку: и кудри ее с его кудрями слились ― кудри слились в один прядающий в ветре [[дым]], что отлетает с красного пламени: какой костер зажгли в том месте? Жадные жадно раскрылись их уста; [[сталь]]ные руки, ломающие тонкий стан, в порыве протянулись, раскаленная лава дыханья в ее [[грудь]] пролилась; вот уж с устами уста ее слились в длительном, и тягучем, и влажном дыханье; синее ее [[платье]], что синее ее [[небо]], в красном, что заря, пламени его одежд: и над этой зарей двух жизней, теперь слиянных, [[пепел]] воздушный, разуверений [[облако]]; растанцевались вокруг иван-чаев розовые кисти.<ref>''[[Андрей Белый|А. Белый]].'' Сочинения в двух томах, (том первый). — М.: Художественная литература, 1990 г.</ref>|Автор= [[Андрей Белый]], «Серебряный голубь», 1909}}
{{Q|Здесь подымался по буграм и лощинам перед [[тайга|тайгою]] низенький пока ещё и невзрачный иван-чай; в конце [[июнь|июня]] он расползётся на вёрсты кругом ― станет весь розовый, пышный, [[мёд|медовый]], густой, по брюхо [[лошадь|лошади]]. А жёлтого болотного [[калужница|курослепа]] и теперь было сколько хочешь, и от него, росистого, у бугров и лощинок был счастливо-[[пьяный]], вихрасто-встрёпанный какой-то вид.<ref>''[[w:Сергеев-Ценский, Сергей Николаевич|Сергеев-Ценский С.Н.]]'' Собрание сочинений в 12-ти томах, Том 2. Москва, «Правда», 1967 г.</ref>|Автор=[[Сергей Николаевич Сергеев-Ценский|Сергей Сергеев-Ценский]], «Медвежонок», 1911}}
| |||