Лиственница: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Лиственнички были тонкие |
валил здесь году в 37-м невысокую колымскую лиственницу |
||
Строка 43:
{{Q|Шёл уже [[май]], когда я, обрубая сучья на сваленной лиственнице и низко склонившись к земле, впервые заметила на исходящей паром проталинке, возле свежего [[пень|пня]], это [[чудо]] [[красота|красоты]], это [[совершенство|совершеннейшее]] творение природы ― уцелевшую под снегом веточку [[брусника|брусники]]. Пять-шесть ягодин, до того красных, что даже чёрных, до того нежных, что [[сердце]] разрывалось от [[боль|боли]], глядя на них. Как и всякая перезрелая [[красота]], они рушились при малейшем, даже самом осторожном прикосновении.<ref>[[Евгения Соломоновна Гинзбург|Гинзбург Е.С.]] «Крутой маршрут». Москва, «Советский писатель», 1990 г.</ref>|Автор=[[Евгения Соломоновна Гинзбург|Евгения Гинзбург]], «Крутой маршрут» (Часть 2), 1975-1977}}
{{Q|Самое прекрасное было ― это тайга, и зимняя, и летняя, и предвесенняя. Сидишь, бывало, на ступеньках верхнего нового барака, отставив в сторону костыли, и смотришь. Боже мой, какое очарование красок! Ярко-зеленые, как озимь, первые новые хвоинки лиственниц, нежно-голубые [[пихта|пихты]]. Я их сразу научился отличать не только по цвету, но и по хвоинкам. <...> Прекрасна [[тайга]] и вблизи, даже разоренная, измученная. <
Поэт [[Валентин Валентинович Португалов|Валентин Португалов]] валил здесь году в 37-м невысокую колымскую лиственницу, а к моему времени (1952-1953-й годы) от тайги здесь сохранились лишь одни [[пень|пни]]. Высохшие и смолистые, они были прекрасным [[топливо]]м. Пни легко выходили из сыпучей каменистой гальки на склонах сопок или из трухлявой [[торф]]яной и рассыпчатой наносной земли в долинах. Стоило только слегка подважить, то есть поднять вагою, как пень вместе с сухими своими корнями выходил наружу, как деревянный [[осьминог]]. Иногда из-под него выскакивал рыжий [[бурундук|бурундучок]]. Пни грузили на машину, а уже в лагере их распиливали другие работяги. Я работал в бригаде по заготовке пней месяца два, это было вольготное время моей колымской жизни ― короткое колымское [[лето]], [[солнце]], теплая шуршащая осыпь скатанных камней, [[кедровый стланик]], [[брусника]], бурундуки… по мере корчевки пней места работы менялись. Пни лиственниц обнаруживались порою и довольно высоко на южных склонах, и даже на лбах отдельных сопок. Благодаря этому я хорошо изучил местность вокруг «Черных камней» ― расположение дорог, долин, распадков, ручьев, тропинок. А главное ― хорошо выяснил зеленые густые места по распадкам и ручьям со стлаником, молодым подростом лиственницы, ивой, челкой, березой, травою. Места, где можно было незаметно укрыться весною и летом. Наметился ясный путь обхода поселка Усть-Омчуг, главного препятствия, мешавшего уходу вниз, в густую, живую, непроходимую и неодолимую, но свободную [[тайга|тайгу]]!<ref>''[[Анатолий Владимирович Жигулин|Анатолий Жигулин]]'', «[[Чёрные камни (Жигулин)|Чёрные камни]]». — М.: Молодая гвардия, 1989 г.</ref>|Автор=[[:w:Жигулин, Анатолий Владимирович|Анатолий Жигулин]], «[[Чёрные камни (Жигулин)|Чёрные камни]]», 1988}}
{{Q|Надо было с чего-то начинать, чтобы не изнурить себя бездельем, ― принялась Агафья таскать [[мох]]. Всё равно пригодится, без мха, без конопати и стайка не ставится. Но вблизи уже подчистую выдрали его по речкам да по [[ельник]]ам, на полтораста с лишним построек надо было его где-то набраться, и ходить пришлось далеко, с двумя туго набитыми мешками, один на плече, другой в обнимку сбоку, скатывающимися и сползающими, она ухайдакивалась не меньше, чем если бы встала за бревёшки. Но прежде чем встать за бревёшки, надо было положить вниз под венцы лиственничный оклад. Листвяки из лесу на [[плечи|плечах]] не доставишь. Делать нечего ― пошла она опять к Савелию.<ref>''[[Валентин Григорьевич Распутин|Валентин Распутин]]'', «В ту же землю». — М.: Вагриус, 2001 г.</ref>|Автор=[[Валентин Григорьевич Распутин|Валентин Распутин]], «Изба», 1999}}
| |||