Мажордом: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
две части сказки
ужас-ужас
Строка 13:
 
{{Q|Я видел, как мрачный [[философ]] (philosopho di forza) Ризположенский пожирал [[фазан]]а на тарелке vieux saxe; я видел, как легкий философ (philosopho di gratia) Семечкин выпил разом три рюмки [[водка|водки]] из богемского [[хрусталь|хрусталя]] и жадно искал ополоумевшими глазами [[колбаса|колбасы]], но не находил ничего, кроме [[страсбург]]ского [[паштет|пастета]] и разных подстрекающих аппетит [[сыр]]ов; я видел, как Шекснинска [[стерлядь]] золотая сделалась [[жертва|жертвою]] плотоядности [[критик]]а Кроличкова; я видел, как страдал мажордом [[меценат]]а, стоя за стулом публициста Бенескриптова и чуть-чуть не вслух восклицал: «embourbe! embourbe!» ― я видел все это и страдал не менее самого мажордома. Я думал: «Как очутился ты здесь, бедный, трудящийся люд? что общего между тобой и этим гнилым расслабленным меценатом, у которого даже головы совсем нет, а есть вместо неё какое-то прозрачное на свет [[яйцо]]? Зачем притащился ты сюда с холодного твоего [[чердак]]а, где, по крайней мере, честно заработывал свой незавидный кусок [[хлеба]]? embourbe! embourbe!»<ref name="Шестой">''[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|М. Е. Салтыков-Щедрин]]''. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 6. — Москва, Художественная литература, 1966 г.</ref>|Автор=[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Михаил Салтыков-Щедрин]], «Наша общественная жизнь», 1863-1864}}
 
{{Q|Так и сталось: в [[Прага|Праге]] Иосаф Платонович не имел минуты, чтобы переговорить с Глафирой наедине; путешествуя до [[Париж]]а в сообществе [[стряпчий|стряпчего]] баронессы, он совсем почти не видал Глафиры, кроме двух исключительных случаев, когда она звала его и давала ему поручения при таможенном досмотре вещей. С баронессиным стряпчим, словом компанионом по второклассному [[вагон]]у, новый мажордом говорил мало и неохотно: его унижало в его собственных [[глаза]]х это сообщество с человеком, возведенным в звание стряпчего, очевидно, единственно ради важности, а в самом деле бывшего просто громадным [[дворецкий|дворецким]], которому было поручено ведение дорожных расходов и счетов и переписки по требованию денег от управителей домов и земель баронессы. Принужденное сообщество с таким человеком, разумеется, и не могло приносить Вислеиеву особого удовольствия, тем более, что Иосаф Платонович с первых же слов своего попутчика убедился, что тот стоял на самой невысокой степени умственного развития и, по несомненному преобладанию в нем [[реализм]]а, добивался только сравнительных выводов своего положения при баронессе и положения Висленева при его госпоже Бодростиной. Он жаловался ему на беспокойство [[характер]]а и причудливость баронессы и описывал трудность своего положения, весьма часто низводимого беспокойною принципалкой до роли чисто [[лакей]]ской. Висленев, не желая продолжать этого [[разговор]]а, отвечал, что в его положении ничего подобного нет, да и быть не может, как по характеру госпожи Бодростиной, так особенно по его личному характеру, о котором он отозвался с большим почтением, как о характере, не допускающем ни малейшей приниженности. Баронессин стряпчий ему позавидовал, и эта [[зависть]] еще увеличилась в нем, когда он, сообщив Висленеву цифру своего жалования, узнал от Иосафа Платоновича, что Бодростина платит ему гораздо дороже, ― именно сто рублей в [[месяц]].<ref>''[[Николай Семёнович Лесков|Н. С. Лесков]]''. «На ножах». – Полное собрание сочинений, том 23. — СПб., 1903 г.</ref>|Автор=[[Николай Семёнович Лесков|Николай Лесков]], «На ножах», 1870}}
 
== Мажордом в поэзии ==