Жук: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
викиф
со всем почтением
Строка 7:
 
{{Q|Передайте об этом детям вашим; а [[дети]] ваши пусть скажут своим детям, а их дети следующему роду: оставшееся от гусеницы ела [[саранча]], оставшееся от саранчи ели черви, а оставшееся от червей доели жуки. |Автор=[[Библия]], Книга пророка Иоиля, 1:4}}
 
{{Q|Случилось однажды в самый разгар сенокоса, когда они уже прошли порядочный конец пути, но ещё было далеко от деревни, в которой хотели переночевать, уж в сумерки близ наших швабов пролетел вечерний жук или [[шершень]]. И жужжание его очень грозно прозвучало где-то за стогом сена.
Тут храбрый Шульц так перепугался, что чуть не выронил копья из рук, и холодный пот сразу прошиб его по всему телу. «Слышите? Слышите ли? — крикнул он своим товарищам. — Ах, Боже мой! Да это [[барабан]]!»|Автор=[[Братья Гримм]], «Семеро швабов», 1812}}
 
{{Q|Мимо летел [[майский жук]], увидал девочку, обхватил её за тонкую талию лапкой и унёс на [[дерево]], а зелёный [[лист]]ок поплыл дальше, и с ним [[мотылёк]] — он ведь был привязан и не мог освободиться.
Ах, как перепугалась бедняжка, когда жук схватил её и полетел с ней на дерево! Особенно ей жаль было хорошенького мотылёчка, которого она привязала к листку: ему придётся теперь умереть с [[голод]]у, если не удастся освободиться. Но майскому жуку и горя было мало.
Он уселся с крошкой на самый большой зелёный лист, покормил её сладким [[цветок|цветочным]] соком и сказал, что она прелесть какая хорошенькая, хоть и совсем непохожа на майского жука.|Автор=[[Ганс Христиан Андерсен]], «Дюймовочка», 1835}}
 
{{Q|Случилось однажды в самый разгар сенокоса, когда они уже прошли порядочный конец пути, но ещё было далеко от деревни, в которой хотели переночевать, уж в сумерки близ наших швабов пролетел вечерний жук или [[шершень]]. И жужжание его очень грозно прозвучало где-то за стогом сена.
Тут храбрый Шульц так перепугался, что чуть не выронил копья из рук, и холодный пот сразу прошиб его по всему телу. «Слышите? Слышите ли? — крикнул он своим товарищам. — Ах, Боже мой! Да это [[барабан]]!»|Автор=[[Братья Гримм]], «Семеро швабов», 1812}}
 
{{Q|— Да, — сказал я, наконец, после нескольких минут глубокого созерцания, — признаюсь вам — это престранный жук! Особенно для меня, он совершенно в новом роде. До сих пор я ничего не видал даже подобного, разве только изображение человечьего [[череп]]а, на который ваш жук так похож, как только может походить что-нибудь на череп.
Строка 20:
— Хорошо-с! Не понимаю, как это случилось, — возразил Легран немного [[обида|обиженным]] тоном. Я рисую довольно порядочно или, по крайней мере, должен бы был рисовать недурно, потому что у меня были хорошие учители и я не совершенный [[болван]]…
— Но, любезный друг, — прервал я, — вы, верно, смеётесь надо мною? Картинка ваша изображает преизрядно нарисованный череп, даже чрезвычайно правильный в отношении к остеологии, и ваш жук будет самый удивительнейший изо всего семейства жуков, если он похож на то, что вы нарисовали. Мы можем даже придать этому обстоятельству какое-нибудь суеверное начало. Так, например, вы назовёте вашего жука: ''scarabaeus caput hominis'', или как-нибудь вроде этого.|Автор=[[Эдгар Аллан По|Эдгар По]], «Золотой жук», 1843}}
 
{{Q|― А ты, ― продолжал, не слушая его, [[Илья Ильич Обломов|Обломов]], ― ты бы постыдился выговорить-то! Вот какую змею оторел на груди!
― [[Змея]]! ― произнес Захар, всплеснув руками, и так приударил [[плач]]ем, как будто десятка два жуков влетели и зажужжали в комнате. ― Когда же я змею поминал? ― говорил он среди рыданий. ― Да я и во сне-то не вижу ее, поганую! Оба они перестали понимать друг друга, а наконец каждый и себя.<ref>''[[Иван Александрович Гончаров|Гончаров И.А.]]'' Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах, Том 4 ― «Обломов. Роман в четырех частях». Санкт-Петербург, « Наука», 1998 г.</ref>|Автор=[[Иван Александрович Гончаров|Иван Гончаров]], «[[Обломов]]», 1859}}
 
{{Q|Я сидел на низенькой скамеечке под широким кустом [[бузина|бузины]]; я любил это местечко: оттуда было видно окно Зинаидиной комнаты. Я сидел; над моей головой в потемневшей листве хлопотливо ворошилась маленькая птичка; серая [[кошка]], вытянув спину, осторожно кралась в сад, и первые жуки тяжело гудели в воздухе, ещё прозрачном, хотя уже не светлом. Я сидел и смотрел на окно — и ждал, не отворится ли оно: точно — оно отворилось, и в нем появилась Зинаида. На ней было белое платье — и сама она, её лицо, плечи, руки были бледны до белизны.|Автор=[[Иван Сергеевич Тургенев|Иван Тургенев]], «Первая любовь», 1860}}
Строка 153 ⟶ 156 :
В один клубок, но мысль была бессильна
Соединить два [[таинство|таинства]] её.|Автор=[[Николай Алексеевич Заболоцкий|Николай Заболоцкий]], «Лодейников», 1933}}
 
{{Q|[[нога|Ножками]] мотает,
[[рога|Рожками]] бодает,
[[крыло|Крылышком]] жужжит:
― Жѝ- жи-жѝ- жи-жид! ―
Жук-[[антисемит]].<ref name="Олейников">''[[Николай Макарович Олейников|Н. М. Олейников]]'', Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. — СПб.: Академический проект, 2000 г.</ref>|Автор=[[Николай Макарович Олейников|Николай Олейников]], «Жук», 1935}}
 
{{Q|Тогда [[w:Линдеманн, Карл Эдуардович|проф. Линдеман]] возился с вредным «жучком», которого крестьяне прозвали «кузькой». [[Пётр Васильевич Шумахер|Шумахер]] посвятил эту шуточную [[эпиграмма|эпиграмму]]: