Чудак: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
ну и ты себе а |
чудил как крокодил |
||
Строка 34:
― А почему они должны быть довольны, если они ― лишенцы? Их надо восстановить в правах, тогда они будут довольны.
― Ну, ― сказал этот сотрудник, ― ну ты чудак! Иди, чудак, посиди, еще подумай. ― И отправил Голубева в подвал, в темную одиночную камеру, крохотную, без стола, без стула, без кровати. А Голубеву ― [[дурак]] дураком ― было интересно!<ref>''[[w:Залыгин, Сергей Павлович|Сергей Залыгин]]'', «Экологический роман». — Москва: «Новый мир», № 12, 1993 г.</ref>|Автор=[[w:Залыгин, Сергей Павлович|Сергей Залыгин]], «Экологический роман», 1993}}
{{Q|Свой куоккальский озорной характер К. И. Чуковский сохранял до конца жизни. Вот что мне рассказывала старый врач санатория Академии наук «Узкое» Татьяна Александровна Афанасьева. Жил [[Корней Иванович Чуковский|К. И. Чуковский]] обычно в центральном корпусе, в комнате 26. Возвращаясь с прогулки, ловил ужей, которых в Узком (по-старинному «[[Уж]]ское») было много. Навешивал [[уж]]ей себе на шею и на плечи штук по пять, а затем, пользуясь тем, что двери в комнаты не запирались, подбрасывал их отдыхающим и наслаждался их испугом. Не позволял мешать себе во время работы и поэтому вывешивал на дверях своей комнаты плакат: «[[сон|Сплю]]». Такой лист висел часов до трех дня. Приезжавшие к Корнею Ивановичу из Москвы ждали, ждали и в конце концов часто уезжали. Татьяна Александровна рассказывала и о следующей проделке. Бывало, он бросался на колени перед сестрами, приносившими ему [[лекарство|лекарства]] (обычно травные настойки: сердечные, успокаивающие, снотворные), и умолял их с трагическими жестами забрать лекарства назад. Давняя подавальщица в столовой Антонина Ивановна тоже хорошо помнит Корнея Ивановича: «Ох, и чудил же», а сама смеется. То было уже в Узком, но стиль поведения был [[Куоккала|куоккальский]].<ref>''[[Дмитрий Сергеевич Лихачёв|Лихачев Д.С.]]'', Воспоминания. — СПб. : Logos, 1995 г.</ref>|Автор=[[Дмитрий Сергеевич Лихачёв|Дмитрий Лихачёв]], Воспоминания, 1995}}
{{Q|Это был великий [[лекарь]]. И его чудачества были добрыми. Ему приносили коробку конфет или бутылку [[вино|вина]], а он тут же либо возвращал «плату за услуги», либо раздавал подношения ― [[конфета|конфеты]] детям, а вино взрослым. Сам же он в рот не брал [[спирт]]ного. Наслаждался [[трава]]ми. Любил [[мята|мяту]], [[липа|липу]], [[боярышник]], [[шиповник]]. Одним словом, чудак чудаку рознь. Есть люди, для которых любое [[чудачество]] ― самоцель. Им доставляет наслаждение сам процесс. А бывают чудаки, что норовят скрыть душевную глубину таким образом. Именно их склонность к парадоксальности, разного рода оригинальностям выражается в чудачествах. При всех своих недостатках Костя был в чем-то, по всей вероятности, [[талант]]ливым человеком. Его талантливость выражалась в чудачествах.<ref>''[[:w:Азаров, Юрий Петрович|Юрий Азаров]]''. «Подозреваемый». — М.: Вагриус, 2002 г.</ref>|Автор=[[:w:Азаров, Юрий Петрович|Юрий Азаров]], «Подозреваемый», 2002}}
| |||