Александра: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
даже противно |
Она надтреснута, надтреснута онтологически |
||
Строка 7:
== Александра в научно-популярной прозе ==
{{Q|Женское имя Александра уже по [[этимология|этимологии]] своей и фонетически напрашивается на сопоставление с подобным ему именем мужским. Но при обследовании, по крайней мере при поверхностном обследовании, между этими обоими именами не усматривается ничего общего, и Александра не только не похожа, но, пожалуй, даже противоположна [[Александр]]у. Более глубокое проникновение в имя Александра заставляет признать его далеко не таким инородным соответственному имени мужскому, но, может быть вследствие своей однородности, проявляющимся отлично от того. Мы узнаем тогда в нем то же имя Александр, но искалеченное и смятое не свойственным ему применением. Если и Александр, настоящий Александр, нуждается в обильном [[пища|питании]] и без такового [[личность]] легко вырастает несколько захиревшей, то тем более она хиреет и ломается, когда к женской природе предъявляются требования характерно мужские, настолько определенно мужские, что и мужская [[природа]] не имеет в большинстве случаев силы откликнуться на зов этого имени. В этом [[смысл]]е Александру хочется сравнить с изувеченной [[китай]]ской ножкой или с [[бонсаи|карликовым деревцом]] китайских садов; личности даются позывы к такому росту, которому ставят непреодолимые препятствия естественные условия ее жизни, внешней и внутренней, ― естественные данной [[личность|личности]]. Имя Александра толкает к [[величие|величию]] в том направлении, на котором крепко удерживает ее женская, и притом в большинстве случаев ограниченная и, как женская, [[природа]]. Естественно думать о каком-то тождестве имен Александр и Александра. Но естественно предполагать и то, что имя Александр, в себе законченное и чрезвычайно [[гармония|гармоничное]], как имя мужчины, именно потому, будучи преобразовано в имя женское, должно дать [[дисгармония|дисгармонию]] и быть вестником и силою личности, решительно не находящей в себе [[равновесие|равновесия]].<ref name="флр">''[[Павел Александрович Флоренский|П. А. Флоренский]]''. «Имена». — М.: Купина, 1993 г.</ref>|Автор=[[Павел Александрович Флоренский|Павел Флоренский]], «Имена», 1926}}
{{Q|...Александра бессознательно выдает одно за другое, и хочет сомнительную [[истина|истину]] удержать, как таковую, [[упорство]]м, тогда как это есть какая-то заблудившаяся [[правда]]. И тут начинается путаница, ведущая Александру к столкновению с [[действительность]]ю. Это столкновение может быть как в малом, так и в великом: в житейских отношениях, в выборе своего жизненного пути, в понимании наличных условий жизни и т. д.; но суть столкновения и механизм его один и тот же. Он, повторяю, в том, что холодная [[рассудок|рассудочность]] и прямолинейность, движимые слепою страстностью, хотят выдать себя за установленные из тех начал, к которым на самом деле они отношения не имеют. [[психология|Психологически]] этот внутренний разлад сказывается отсутствием гибкости, грубоватостью, неприспособляемостью, в которых, однако, не следует видеть просто прирожденные или воспитанные черты [[характер]]а, но в гораздо большей степени доказательство себе самой своей истинности: «Я ― по истине, мне нечего лукавить, буду грубой ― проявлю чистую истину без прикрас», ― приблизительно так мотивирует самой себе мнимую необходимость нарочитой грубости Александра; «истине не подобает [[кокетство|кокетничать]] и заигрывать». Александре кажется, что грубоватость и прямолинейность сделают ее выше женских свойств и уподобят мужчине. Когда ложное положение, в которое поставила себя Александра, дает себя знать начинающимся столкновением с жизнью, Александра, отлично сознавая источник неприятности и, может быть, беды, не только не постарается снять или исправить ложное действие, но напротив, с особой настойчивостью сделает ударение именно на остром [[ребро|ребре]] его, режущем жизнь; и сделает это она не из простого [[самолюбие|самолюбия]], а принципиально, ценою неудобств, грозящих неприятностей, может быть, даже гибели, жертвенно, закаляя себя и окружающих во имя истины. Александра предчувствует катастрофу, в большом или малом ― сейчас это безразлично, может быть, даже уверена в ней, но идет навстречу трагедии, хочет трагедии. Как и Александр, она [[закон]]одательна, но непременно неудачно, потому что только притязает быть [[микрокосмос|микрокосмом]]. Как и Александр, Александра благородна, т. е. хочет быть и думает быть благородной. Но если и в Александре-мужчине [[благородство]] бывает несколько нарочитым, несколько сценическим, то тем более, тем несравненно более это относится к Александре. Александру сравнительно легко быть великодушным и немелочным, поскольку он, замкнутый в себе, имеет мало внешних желаний и, по своей круглоте, не зацепляется за мир; напротив, Александре ни самозамкнутость, ни круглость не свойственны, и менее всего было бы справедливо сказать о женском имени Александра, что ей нечего хотеть вне себя и что она ничего вне себя не хочет. Напротив, она исполнена желаний, в которых себе не сознается, и менее всего может быть справедливой и беспристрастной, как [[суд]]ия. Она надтреснута, надтреснута онтологически, а потому ― и психологически, и нравственно. Естественна отсюда ее внутренняя и внешняя неудовлетворенность, причина и вместе оправдание в ее глазах ее [[конфликт]]а с жизнью. И потому, к жизни привязанная и, можно сказать, в жизнь вцепившаяся, Александра легко идет к гибели, способна на принесение себя в жертву до смерти, как способна и к пресечению своей жизни.<ref name="флр"/>|Автор=[[Павел Александрович Флоренский|Павел Флоренский]], «Имена», 1926}}
== Александра в беллетристике ==
| |||