Глупов: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Глупов составляет для меня истинный кошмар
м (очерк 1861 года)
Строка 3:
 
== До «Истории одного города» ==
{{Q|Памятуешь ли ты, что арена твоей деятельности не в пространстве и времени, а все в том же милом Глупове, где нынче так сладко свищут [[соловей|соловьи]]-либералы, что ты никогда и никуда не уйдешь от Глупова, что он будет преследовать тебя по пятам, доколе не загонит в земные пропасти, что он до тех пор будет всасываться тебе в [[кровь]], покуда не доведет ее до разложения? Если ты это памятуешь, то должен также знать, что хотя Глупов и [[спор|бесспорно]] хороший город, но вместе с тем [[город]], любящий жить в мире с действительностью и откровенно, даже почти неприлично [[трус]]ящий при малейшем намеке на разлад с нею. Мы, люди старого глуповского закала, любим, чтоб во «всем этом» было легкое, постепенное и неторопливое вперед поступание, и притом чтоб поступание это существовало преимущественно в наших общественных диалогах и только самую чуточку переходило в практику. Ибо под практикой мы разумеем только самую настоящую, действительную практику, а не [[химера|химеры]]. Мы охотно, например, пожертвуем каким-нибудь фестончиком, мы охотно побеседуем между собой насчет разных этих усовершенствованьиц, мы даже не прочь шепнуть друг другу на ушко ''que la position n'est plus tenable'' («совсем-таки мелких [[деньги|денег]] достать нельзя ― просто смерть!»<ref name="Другие">''М. Е. Салтыков-Щедрин''. «История одного города» и др. — М.: «Правда», 1989 г.</ref>|Автор=Михаил Салтыков-Щедрин, «[[Сатиры в прозе]]», 1859-1862}}
 
{{Q|Всякая [[вещь]] имеет свою историю; даже старый [[губернатор]]ский вицмундир имеет свою историю («а помните, как на [[обед]]е у градского головы его превосходительству вицмундир соусом облили?» ― любят вопрошать друг друга глуповцы), а у Глупова нет истории. Рассказывают старожилы, что была какая-то [[история]] и хранилась она в соборной [[колокольня|колокольне]], но впоследствии не то [[крыса]]ми съедена, не то в [[пожар]] сгорела («помните, в тот самый пожар, перед которым [[таракан]]ы из города поползли и во время которого глуповцы, вместо того чтоб тушить [[огонь]], только ахали да в колокола звонили?» ). Рассказывают, что было время, когда Глупов не назывался Глуповым, а назывался Умновым, но на беду сошел некогда на землю громовержец [[Юпитер (бог)|Юпитер]] и, обозревая владения свои, завернул и в Глупов. [[Тоска]] обуяла Юпитера, едва взглянул он на реку Большую Глуповицу; болезненная спячка так и впилась в него, как будто говоря: «А! ты думаешь, что Юпитер, так и отвертишься! ― шалишь, брат!» Однако Юпитер отвертелся, но в память пребывания своего в Умнове повелел ему впредь именоваться Глуповым, чем глуповцы не только не обиделись, но даже поднесли Юпитеру [[хлеб-соль]]. Наезжала еще в Глупов [[Минерва]]-богиня.<ref name="Другие"/>|Автор=Михаил Салтыков-Щедрин, «[[Наши глуповские дела]]» <small>(из сборника «Сатиры в прозе»)</small>, 1859-1862}}
 
{{Q|Глупов! милый Глупов! отчего надрывается [[сердце]], отчего болит [[душа]] при одном упоминовении твоего имени? Или есть невидимое, но крепкое некоторое звено, приковывающее мою [[судьба|судьбу]] к твоей, или ты подбросил в питье мое зелье, которое безвозвратно приворожило меня к тебе? Кажется, и не пригож ты, и не слишком умен; нет в тебе ни природы могучей, ни воздуха вольного; [[нищета]] да убожество, да дикость, да [[насилие]]… плюнул бы и пошел прочь! Ан нет, все сердца к тебе несутся, все уста поют хвалу твою! Странная какая-то творится тут штука; подойдешь к тебе поближе, вкусишь от [[виноград]]а твоего ― тошнит: чувствуешь, как въяве [[дурак]]ом делаешься: уйдешь от тебя ― плачешь: чувствуешь, что вдруг становишься словно не самим собою! Отчего же несутся к тебе сердца? отчего же уста сами собой так складываются, что поют хвалу твою? А оттого, милый Глупов, что мы все, сколько нас ни есть, мы все [[плоть]] от плоти твоей, [[кость]] от костей твоих. Всех-то ты прикормил, всех-то ты воспитал, всех-то ты напоил от многообильных вод реки Большой Глуповицы, ― как же нам не любить тебя? то нужды нет, что иногда словно тошнит: [[тошнота]]-то, милый человек, ведь своя родная, прирожденная так сказать, тошнота! Ну, потошнит-потошнит, да и пройдет! Это нужды нет, что временем словно обухом по голове тебя треснет: [[обух]]-то ведь свой, глуповский обух, тот самый обух, который действует по пословице: «кого люблю, того и бью», ― бери же его благоговейно в руки и целуй!<ref name="Другие"/>|Автор=Михаил Салтыков-Щедрин, «Сатиры в прозе», 1859-1862}}
Строка 122:
 
{{Q|Уже в «Губернских очерках» промелькнула трагикомическая фигура просителя, являющегося к начальству за разрешением… дать сдачи обидчику. В последующих же рассказах и очерках Щедрина стал складываться образ города Глупова, сначала бывший «коллективным» [[псевдоним]]ом многих русских городов, но затем начавший принимать все более фантастически-обобщенные очертания и делаться олицетворением народной пассивности и потворства насилию.
В очерке «К читателю», которым Щедрин открыл свою книгу «[[Сатиры в прозе]]», нарисована сцена расправы с человеком, ослушавшимся неразумного распоряжения и нарушившим предписанные правила на глуповском перевозе через [[река|реку]]. Лишь только ослушник завидел направляющегося к нему «[[дантист]]а» (словечко, пущенное Гоголем для определения человека, вершащего [[зуб]]одробительную расправу), он «не пустился наутек, как можно было бы ожидать, но показал решимость духа изумительную, то есть перестал грести и, сложив весла, ожидал. Мне показалось даже, что он заранее и инстинктивно дал своему телу наклонное положение, как бы защищаясь только от смертного боя. Ну, натурально, дантист [[орёл|орлом]] налетел, и через минуту воздух огласился воплями раздирающими, воплями, выворачивающими наизнанку человеческие внутренности».<ref name="турков">''[[w:Турков, Андрей Михайлович|А. М. Турков]]''. Салтыков-Щедрин (Жизнь и творчество великого сатирика XIX века М. Е. Салтыкова-Щедрина). — М.: Молодая Гвардия, серия ЖЗЛ, 2004 г.</ref>|Автор=[[w:Турков, Андрей Михайлович|Андрей Турков]], «Салтыков-Щедрин», 1964}}
 
{{Q|Революционные возможности крестьянства подвергались решительной переоценке. Если в «[[Глуповское распутство|Глуповском распутстве]]» Иванушка полон [[революция|революционной]] энергии и чувства превосходства над Сидорычами, Трифонычами и Зубатовыми, т.е. над либеральными и консервативными [[помещик]]ами и [[бюрократ]]ией, то уже в очерке «К читателю» отразилось разочарование в революционных возможностях крестьянства. Здесь проводится мысль, что толпа всегда на стороне силы, даже тогда, когда сила направлена против нее. Народ, стоявший до сих пор у Салтыкова-Щедрина вне Глупова, теперь составляет младшее глуповское поколение. Все это не могло не осложнять для Салтыкова-Щедрина вопроса о перспективах революции, о путях к ней.<ref name="турков" />|Автор=Андрей Турков, «Салтыков-Щедрин», 1964}}
Строка 161:
{{Навигация|Тема=Глупов|Википедия=Глупов|Викисклад=|Викитека=История одного города (Салтыков-Щедрин)}}
* «[[Глупов и глуповцы]]» (очерк 1862 года)
* «[[Глуповское распутство]]» (очерк 1862 года)
* «[[Наши глуповские дела]]» (очерк 1861 года)
* [[История одного города]]
* [[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Салтыков-Щедрин]]