Глупов и глуповцы: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
действительно гнусны и растленны
«рабочей моделью»
Строка 32:
== Цитаты об очерке ==
{{Q|[[Очерк]] этот не только центральный для всего цикла, но вероятнее всего, что по нему и весь цикл должен был получить свое заглавие, а самый очерк предназначался быть вступлением к нему. По крайней мере, именно в этом очерке намечается введение к теме «глуповское возрождение», которая развивается с такой подробностью во всех других очерках этого цикла. Попутно ставится вопрос — «что есть [[Глупов]]?» и разрешается в том [[смысл]]е, что Глупов реально не связан ни а одним из [[город]]ов, но связан со всеми с ними вместе. Отсюда — иронически продолжает сатирик — может возникнуть мысль, что Глупов есть «нечто обширнейшее»; но, явно издеваясь над [[цензура|цензурой]], сатирик ставит на вид читателям, что «такое предположение меня огорчает»... Что Глупов есть Россия — было ясно для читателей; а для цензуры Салтыков сообщал: «Глупов есть Глупов: это большое наведенное место, которого [[абориген]]ы именуются глуповцами»... Далее в столь же [[ирония|иронических]] тонах описывалась [[география]] и [[топография]] Глупова, при чем попрежнему (как и в очерке «Наши глуповские дела») утверждалось, что «[[история|истории]] у Глупова нет». Но тут же вскрывалось тождество между Глуповым и Россией фразою истории «глуповцы некогда имели торговые сношения с [[Византия|Византией]]», фразою, перешедшей впоследствии в [[История одного города|Историю одного города]]. Население Глупова, рассказывается дальше в этом очерке, состоит из уже знакомых нам Сидорычей и Иванушек; о Сидорычах и повествуется в дальнейшем изложении очерка. Так как он не увидел в 1862 году света, то Салтыков в следующем году перенес ряд мест из него (о Сидорычах за границей) в очерк «Русские „гулящие люди“ за границей», позднее вошедшем в цикл «[[Признаки времени|Признаков времени]]» (1869 г.) Приходится только сожалеть, что Салтыков в своё время не мог напечатать очерк «Глупов и глуповцы» и назвать его именем весь стройный по мысли и цельный по выполнению глуповский цикл, который ему пришлось годом позднее разбить на две отдельные книги «[[Сатиры в прозе|Сатир в прозе]]» и «[[Невинные рассказы|Невинных рассказов]]».<ref>''[[w:Иванов-Разумник, Разумник Васильевич|Иванов-Разумник Р. В.]]''. «Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество» (часть первая, 1826 — 1868). — М.: Федерация, 1930 г.</ref>|Автор=[[Разумник Васильевич Иванов-Разумник|Разумник Иванов-Разумник]], «М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество», 1930}} <br />
 
{{Q|Зловещая и [[символ]]ичная картина эта представляется нам первой «рабочей моделью» [[Апокалипсис]]а, которым завершится [[История одного города]]. Если в более позднем тексте история, как известно, «прекратила течение свое», то в «[[Наши глуповские дела|Наших глуповских делах]]» история превращается в труху, [[мусор]] или же сгорает ([[эсхатология|эсхатологический]] образ мирового [[пожар]]а). Но нельзя не отметить и существенной разницы между двумя текстами Щедрина. В Истории одного города прекращает течение [[история]] как таковая, т.е. [[процесс]] изменений — а по сути, само [[время]]. Но в «Наших глуповских делах» речь идет лишь о [[прошлое|прошлом]], которое никому не известно и, следовательно, не существует. Тем не менее уже в раннем произведении писателя содержится мысль о возможности прекращения и исчезновения истории, столь важная для Истории одного города. А в очерке «Глупов и глуповцы» (1862) возникает мысль о том, что общество, лишенное истории, неминуемо ощущает [[беспокойство]], а следовательно, будет пытаться «подправить историю», которой нет.<ref>''[[w:Назаренко, Михаил Иосифович|Назаренко М. Н.]]''. «Мифопоэтика М. Е. Салтыкова-Щедрина» ("История одного города", "Господа Головлевы", "Сказки"). — Киев: 2002 г.</ref>|Автор=[[Разумник Васильевич Иванов-Разумник|Разумник Иванов-Разумник]], «М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество», 1930}} <br />
 
== Источники ==