Глупов: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
так легкомысленны, так идиотичны и ничтожны
драма уже свершилась бесповоротно
Строка 5:
{{Q|Глупов! милый Глупов! Кто ж похлопочет об тебе? Кто озаботится об истреблении [[волк]]а, рыскающего по стогнам твоим, о разрежении миазмов, насыщающих [[воздух]] твой? Мелодично курлыканье [[каплун]]ов настоящего, но в нем есть недомолвка, в нем недостает одной нотки. Нельзя удовлетвориться жизнью с распространенными в воздухе [[миазм]]ами, с рыскающими по улицам волками. «[[Жизнь]] дает, жизнь поступается!» ― но ведь она дает [[смерть]], но ведь она поступается веревкой на шею! Рад бы сложить руки, рад бы сидеть у моря и ждать погоды, да ждать-то нельзя, потому что душа стонет и изнемогает под гнетом житейской мерзости, потому что [[кровь]] бьет в голову и туманит ее от недостатка воздуха. Простора и света ищет смертный, хотя бы этот смертный был и коренной глуповец.<ref name="Четвёртый">''[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|М.Е. Салтыков-Щедрин]]''. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 4. — Москва, Художественная литература, 1966 г.</ref>|Автор=[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Михаил Салтыков-Щедрин]], «Каплуны», 1857-1865}}
 
{{Q|А теперь, объяснив историю Любови Александровны, вновь обратимся к милому Глупову. В его [[история|истории]] я нахожу поразительное сходство с историей Митрофана, Древнего Рима и Любови Александровны, хотя несомненно, что относительно величия Глупов скорее напоминает [[Древний Рим]], нежели Митрофана. Что Глупов велик ― в этом легко убедится всякий, кто не поленится взглянуть на план его. Мало того что раскинулся неглиже по обеим Глуповицам, но [[кузница]]ми своими уперся почти в самое Дурацкое Городище (тоже замечательная, в своем роде, муниципия!). Я утверждаю, что в этом отношении он даже имеет превосходство над [[Рим]]ом, потому что последний обладал в стенах своих только одною рекою [[Тибр]]ом, да и то грязною, более похожею на наш Дурий брод, нежели на настоящую реку. Об кузницах же и говорить нечего; они составляют нашу [[гордость]] и [[слава|славу]], потому что в них изготовляются не только прекрасные и блестящие [[подкова|подковы]], но и весьма прочные [[кандалы]]. Затем, говорят, что у Рима было [[семь холмов]] ― эка невидаль! да у нас в Глупове можно насчитать до сотни таких [[анафема|разанафемских]] горуш и [[косогор]]ов, на которых ежегодно побивается до тысячи [[извозчик|извозчичьих]] кляч ― ей, не лгу! А огороды-то наши! а пустыри-то наши! Ах, матушки вы мои! Итак, насчет [[красота|красоты]] и величия бабушка еще надвое сказала, кто кому нос утрет!<ref name="Четвёртый"/>|Автор=[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Михаил Салтыков-Щедрин]], «Глуповское распутство», 1857-1865}}
 
{{Q|Что это за Глупов? откуда он? где он?
Строка 17:
Глупов представляет равнину, местами пересекаемую плоскими возвышенностями. Главнейшие из этих возвышенностей суть: [[Чёрт]]ова плешь и [[Дурак]]овы столбы. Чертова плешь пользуется между глуповцами большим уважением, потому что на вершине ее по временам собираются [[ведьма|ведьмы]]; Дураковы столбы пользуются [[любовь]]ю потому, что там, за неимением в Глупове [[орёл|орлов]], собираются [[ворона|вороны]].
Истории у Глупова нет — факт [[печаль]]ный и тяжело отразившийся на его обитателях, ибо, вследствие его, сии последние имеют вид растерянный и вообще поступают в жизни так, как бы нечто позабыли или где-то потеряли [[носовой платок]].
Такова [[топография]] и история Глупова. Теперь перейдем к его обитателям.<ref name="Четвёртый"/>|Автор=[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Михаил Салтыков-Щедрин]], «Глупов и глуповцы», 1857-1865}}
 
{{Q|Надобно видеть глуповца вне его родного логовища, вне Глупова, чтобы понять, каким от него отдает тлением и [[смрад]]ом. «Я глуповец, следовательно, я [[дурак]] необтесанный, следовательно, от меня пахнет!» ― говорит вся его съежившаяся фигура.
Строка 23:
― Oui-c, да-с, ― бормочет сконфуженный Сидорыч, ― desirez vous pas du champagne? И рад-радехонек, если предложение его принято, ибо тут представляется возможность предпринять целый ряд растленных [[рассказ]]ов о том, что Глупов ― страна [[людоед|антропофагов]], что в Глупове жить нельзя, что в Глупове не имеется образованного общества и проч.
― Да чего же смотрят Сидорычи, сии естественные представители глуповской [[цивилизация|цивилизации]]? ― спрашивают его.
― Сидорычи? les Sydoritchs? ― восклицает Сидорыч, заливаясь неистовым [[хохот]]ом. И тут следуют бесконечные рассказы о том, что пакостнее Сидорычей ничего свет не производил, что это народ гнусный, не имеющий никакого достоинства, не знакомый ни с какими [[наука]]ми, кроме «Правил игры в [[преферанс]]».<ref name="Четвёртый"/>|Автор=[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Михаил Салтыков-Щедрин]], «Глупов и глуповцы», 1857-1865}}
 
{{Q|Памятуешь ли ты, что арена твоей деятельности не в пространстве и времени, а все в том же милом Глупове, где нынче так сладко свищут [[соловей|соловьи]]-либералы, что ты никогда и никуда не уйдешь от Глупова, что он будет преследовать тебя по пятам, доколе не загонит в земные пропасти, что он до тех пор будет всасываться тебе в [[кровь]], покуда не доведет ее до разложения? Если ты это памятуешь, то должен также знать, что хотя Глупов и [[спор|бесспорно]] хороший город, но вместе с тем [[город]], любящий жить в мире с действительностью и откровенно, даже почти неприлично [[трус]]ящий при малейшем намеке на разлад с нею. Мы, люди старого глуповского закала, любим, чтоб во «всем этом» было легкое, постепенное и неторопливое вперед поступание, и притом чтоб поступание это существовало преимущественно в наших общественных диалогах и только самую чуточку переходило в практику. Ибо под практикой мы разумеем только самую настоящую, действительную практику, а не [[химера|химеры]]. Мы охотно, например, пожертвуем каким-нибудь фестончиком, мы охотно побеседуем между собой насчет разных этих усовершенствованьиц, мы даже не прочь шепнуть друг другу на ушко ''que la position n'est plus tenable'' («совсем-таки мелких [[деньги|денег]] достать нельзя ― просто смерть!»<ref name="Другие">''М. Е. Салтыков-Щедрин''. «История одного города» и др. — М.: «Правда», 1989 г.</ref>|Автор=[[Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин|Михаил Салтыков-Щедрин]], «Сатиры в прозе», 1859-1862}}
 
{{Q|Всякая [[вещь]] имеет свою историю; даже старый [[губернатор]]ский вицмундир имеет свою историю («а помните, как на [[обед]]е у градского головы его превосходительству вицмундир соусом облили?» ― любят вопрошать друг друга глуповцы), а у Глупова нет истории. Рассказывают старожилы, что была какая-то [[история]] и хранилась она в соборной [[колокольня|колокольне]], но впоследствии не то [[крыса]]ми съедена, не то в [[пожар]] сгорела («помните, в тот самый пожар, перед которым [[таракан]]ы из города поползли и во время которого глуповцы, вместо того чтоб тушить [[огонь]], только ахали да в колокола звонили?» ). Рассказывают, что было время, когда Глупов не назывался Глуповым, а назывался Умновым, но на беду сошел некогда на землю громовержец [[Юпитер (бог)|Юпитер]] и, обозревая владения свои, завернул и в Глупов. [[Тоска]] обуяла Юпитера, едва взглянул он на реку Большую Глуповицу; болезненная спячка так и впилась в него, как будто говоря: «А! ты думаешь, что Юпитер, так и отвертишься! ― шалишь, брат!» Однако Юпитер отвертелся, но в память пребывания своего в Умнове повелел ему впредь именоваться Глуповым, чем глуповцы не только не обиделись, но даже поднесли Юпитеру [[хлеб-соль]]. Наезжала еще в Глупов [[Минерва]]-богиня.<ref name="Другие"/>|Автор=Михаил Салтыков-Щедрин, «Сатиры в прозе», 1859-1862}}
 
== В «Истории одного города» ==
Строка 32 ⟶ 34 :
 
{{Q|Изложив таким манером нечто в свое извинение, не могу не присовокупить, что родной наш город Глупов, производя обширную торговлю [[квас]]ом, [[печень|печенкой]] и вареными [[яйца]]ми, имеет три [[река|реки]] и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно [[лошадь|лошадей]] добивается. Разница в том только и состоит, что в [[Рим]]е сияло нечестие, а у нас ― благочестие, [[Рим]] заражало буйство, а нас ― кротость, в Риме бушевала подлая [[чернь]], а у нас ― [[начальник]]и.<ref name="Другие"/>|Автор=Михаил Салтыков-Щедрин, «История одного города» (Обращение к читателю от последнего архивариуса-летописца), 1869}}
 
{{Q|Но [[драма]] уже свершилась бесповоротно. Прибывши домой, головотяпы немедленно выбрали болотину и, заложив на ней город, назвали Глуповым, а себя по тому городу глуповцами. «Так и процвела сия древняя отрасль», — прибавляет летописец.<ref name="Другие"/>|Автор=Михаил Салтыков-Щедрин, «История одного города» (О корени происхождения глуповцев), 1869}}
 
== После «Истории одного города» ==