Борис Викторович Шергин: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Варвара Ивановна |
архангелогородский |
||
Строка 10:
{{Q|Зачинается-починается сказка долгая, повесть добрая. Ходило [[Ёрш|Ершишко]], ходило хвастунишко с малыми ребятишками на худых санишках о трех копылишках по быстрым рекам, по глубоким водам. Прожился Ерш, проскудался. Ни постлать у Ерша, ни окутаться, и в рот положить нечего. Приволокся Ерш во славное [[Онежское озеро|озеро Онего]]. Володеет озером рыба [[Лещ]]. Тут лещи ― старожилы, тут Лещова вотчина и дедина со всем родом-племенем. Закланялось Ершишко рыбе Лещу. Ерш кланяться горазд: он челом бьет, затылком в пол колотит:
― Ой еси, сударь [[рыба]] Лещ! Пусти меня, странного человека, на подворье ночь переночевать.<ref name="Повести"/>|Автор=«Судное дело Ерша с Лещом», 1930-1960}}
{{Q|Ум веселится, вспоминая [[Михаил Васильевич Ломоносов|Ломоносова]]. Радуется мысль, соглядая его жизнь и дела. Любо говорить о Ломоносове, и если я скажу звягливо и рогато, ты расскажи чиновно, с церемонией. Кого любишь, о том думаешь, за тем и ходишь глазами ума… Вижу Михайлушку Ломоносова [[юнга|юнгой]]-зуйком на отцовском судне… Двинская губа только что располонилась ото льда. Промысловые лодьи идут в море. Многопарусная «Чайка» Ломоносовых обгоняет всех. Михайло стоит на корме и дразнит лодейщиков, протягивает им конец корабельного каната ― нате, мол, на буксир возьму. Лодейщики ругаются, а Михайло шапкой машет: «До свиданья, дожидаться недосуг!» Пока жива была маменька-потаковщица, со [[слеза]]ми покидал родной дом. С годами «маменькин запазушник» втянулся в морскую жизнь. Его уму, острому, живому, пытливому, все вокруг казалось чудным и дивным. Сколько спит, столько молчит.
― Татка, у солнца свет самородный?
― На [[солнце]] риза царская и [[корона]]. То и светит.
― А звезды? Маменька сказывала: лампады [[ангел]]ьские…
― Ну да! [[Звезда]] бы на [[Холмогоры]] пала, весь бы город покрыла!
― А [[молния]]?
― Это бог тянет лук крепко и стреляет метко. Где увидишь [[дерево]] или [[камень]], грозой обожженные, там в песках стрелку ищи.
― А край земли близко ли? А почто [[немцы]] говорят несходно с нами?
― Ужо в грамоту тебя отдам учиться. Там толкуй, что откуль.<ref name="Повести"/>|Автор=«Слово о Ломоносове», 1930-1960}}
{{Q|Не скрою от вас: различных поэтов читаю, но Пушкин ― мой фаворит. И папенька всегда повторял: пущай сойдутся в сонм все поэты, но Пушкина тут первое место будет. Многие писали стихи, но против пушкинских ― нет никакого сравнения. Настолько он превосходил всех во всех случаях. О чем древние писали темно и невнятно, то Пушкин изъяснил лучшим образом. Смала этому приобучился: соберет все, что где услышит или узнает, и потом расположит как возможно лучше. Притом изъяснит в стихах со всею нежностию нашего времени и ― ни одного пустошного слова. Развращенный свет в поэте многое грубиянством именовал, но это были подлинные знаки великой души. У нас папенька любил Пушкина стихи нараспев произнести. Говором читать будешь, дак никакой печали нету. Что это за поэзия… Пушкина многие живописцы изображали. Папенька определил так, что он был более посредствен возрастом, нежели высок; кость тонка, но мышцы крепки. Пушкин довольны лета мог исполнять. Сухощавые люди долголетнее дородных, для того что у сухих жилы толще, а в жилах кровь живая жарче ходит В дородных людях крови свободного обращения иметь нельзя. Оттого сухие люди и к чувствам более способны. Характером поэт был чистосердечен, откровенен, доверчив, распыльчив.<ref name="Повести"/>|Автор=«Пушкин Архангелогородский», 1930-1960}}
{{Q|[[Утка|Уточка]] моховая, Где ты ночь ночевала? — Там, на Ивановом болоте. [[Немцы]] Ивана убили; В белый мох огрузили. Шли-прошли скоморошки, По белому мху, по болотцу, Выломали по пруточку, Сделали по гудочку. Тихонько в гудки заиграли, Иванушкину жизнь рассказали, Храброе [[сердце]] хвалили. — Сидите, заезжие гости. Не глядите на часы. Вечера не хватит ― ночи прихватим. Не думайте, что я стара и устала. Умру, дак высплюсь. Вы пришли слушать про Ивана Широкого? Добро сдумали. Небо украшено звездами, наша земля таковых Иванов именами. И не Иваны свою славу затеяли ― время так открывается. Иван Широкий был русского житья человек. [[Шёлк]]овая борода, [[серебро|серебряная]] голова, [[сахар]]ные уста. Он был выбран с трех пристаней наделять приезжающих рыбой, [[хлеб]]ом и [[вино]]м. За прилавком стоит, будто всхоже солнышко.<ref name="Повести"/>|Автор=«Золотая сюрприза», 1960}}▼
▲{{Q|[[Утка|Уточка]] моховая, Где ты ночь ночевала? — Там, на Ивановом болоте. [[Немцы]] Ивана убили; В белый мох огрузили. Шли-прошли скоморошки, По белому мху, по болотцу, Выломали по пруточку, Сделали по гудочку. Тихонько в гудки заиграли, Иванушкину жизнь рассказали, Храброе [[сердце]] хвалили. — Сидите, заезжие гости. Не глядите на часы. Вечера не хватит ― ночи прихватим. Не думайте, что я стара и устала. Умру, дак высплюсь. Вы пришли слушать про Ивана Широкого? Добро сдумали. Небо украшено звездами, наша земля таковых Иванов именами. И не Иваны свою славу затеяли ― время так открывается. Иван Широкий был русского житья человек. [[Шёлк]]овая борода, [[серебро|серебряная]] голова, [[сахар]]ные уста. Он был выбран с трех пристаней наделять приезжающих рыбой, [[хлеб]]ом и [[вино]]м. За прилавком стоит, будто всхоже солнышко.<ref name="Повести"/>|Автор=«Золотая сюрприза», 1930-1960}}
{{Q|У Якуньки была супруга Варвара Ивановна. И кажной день ему за год казался. Вот она кака была зазуба, вот кака пагуба. Ежели Якунька скажет:
Строка 22 ⟶ 32 :
― Не стоишь, [[вор]], пирогов. А скажет:
― Варя, напрасно стряпню затевашь, муку переводишь… Она три ведра напекет:
― Ешь, [[тиран]]! Чтобы к завтрию съедено было!<ref name="Повести"/>|Автор=«Варвара Ивановна», 1930-1960}}
{{Q|Видит Вавило [[рябина|рябинку]], высек тесинку, сделал гудок с погудалом. Не успел погудальце на гудок наложить, запел из гудочка голосок жалобно, печально: [[Скоморох]]и, потихоньку, Весёлые, полегоньку! Зла меня [[сестра|сестрица]] убила, В белый мох положила. За ягодки за красны, За поясок за атласный! Продрожье взяло скоморохов:
Строка 29 ⟶ 39 :
― Пусти, хозяин, веселых людей ― скоморохов!
― Скоморохи, здесь не до [[веселье|веселья]]! <...>
Гременул [[гром]]. Над белыми мхами развеличилось [[облако]] и упало светлым [[дождь|дождём]] на Романушку. И ожил дитя, разбудился, от мёртвого [[сон|сна]] прохватился. Из-под кустышка вставал серым [[заяц|заюшком]], из-под белого мха [[горностай|горностаюшком]]. Людям на диво, отцу-матери на [[радость]], весёлым людям ― скоморохам на [[слава|славу]].<ref name="Повести"/>|Автор=«Дивный гудочек», 1930-1960}}
== Борис Шергин о себе ==
| |||