Николай Семёнович Лесков: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
из странника, умрёшь как баран |
→Цитаты: о себе |
||
Строка 16:
{{Q|Обещания даются по соображениям — и исполняются по обстоятельствам.|Автор=«Железная воля», 1876}}
{{Q|Я не хочу говорить Вам о моих к Вам чувствах. Вы человек проницательный, и не нужно Вам высказывать то, что в словесном выражении теряет свою сущность и усваивает нечто ненужное. Вы знаете, какое Вы мне сделали [[добро]]: я с ранних лет жизни имел влечение к вопросам [[вера|веры]], и начал писать о религиозных людях, когда это почиталось за непристойное и невозможное («Соборяне», «Запечатленный ангел», «Однодум» и «Мелочи архиерейской жизни» и т.п.), но я все путался и довольствовался тем, что «разгребаю сор у святилища», но я не знал ― с чем идти во святилище. На меня были напоры церковников и Редстока (Засецкой, Пашкова и Ал. П. Бобринского), но от этого мне становилось только хуже: я сам подходил к тому, что увидал у Вас, но сам с собою я все боялся, что это [[ошибка]], потому что хотя у меня светилось в сознании то же самое, что я узнал у Вас, но у меня все было в [[хаос]]е ― смутно и неясно, и я на себя не полагался; а когда услыхал Ваши разъяснения, логичные и сильные, ― я все понял, будто как «припомнив», и мне своего стало не надо, а я стал жить в свете, который увидал от Вас и который был мне приятнее, потому что он несравненно сильнее и ярче того, в каком я копался своими [[сила]]ми.<ref>''Н. С. Лесков''. Собрание сочинений в 6 томах, том 3. — М.: «Экран», 1993 г.</ref>|Автор=из письма [[Лев Толстой|Л. Н. Толстому]], 1889}}▼
{{Q|Один великий человек сравнивает нашу жизнь на земле с положением пассажиров, едущих на [[корабль|корабле]], который совершает далекое плавание. [[Кормчий|Кормчий]] пускает их погулять по острову, к которому пристало [[судно|судно]], но дает всем наставление не отходить далеко и спешить назад на корабль по первому звуку призывной трубы. Кто ходит недалеко и помнит о своем кормчем, тот не прозевает его сигнала, и поспеет в свое время, и поплывет далее, а кто заберется далеко и там расположится, как дома, тот или совсем сигнала не услышит, или если и услышит, то не успеет прибежать на корабль, а останется на этапном острове, где ему казалось, что тут его настоящее жительство, и тогда так и придется ему оставаться на острове с дикарями, которые готовы поесть друг друга.<ref name="Полное"/>|Автор=«Дама и фефёла», 1894}}
{{Q|Человек в жилетке сверх тёплого полушубка — есть ''суета'', потому что жилет сверх полушубка ''не нужен'', как не нужно и то, чтобы за нами ходили и нас прославляли. [[Суета]] затемняет ум.|Автор=«[[s:Неразменный рубль (Лесков)/ПСС 1902—1903 (ВТ:Ё)|Неразменный рубль]]», 1894}}
== Николай Лесков о себе ==
{{Q|[[Здоровье]] мое не восстановилось, но немножко поправилось, а — главное — я привык к [[болезнь|болезни]], которая возвышает меня в своем роде до сходства с [[Иван Грозный|Грозным]]. Смеялись над [[Алексей Константинович Толстой|Ал. Толстым]], что он заставлял Годунова убить Грозного на сцене взглядом, а со мною это возможно в действительности. Я живу, — читаю и даже пишу, но малейшее потрясение — депеша, незнакомое [[письмо]], недовольный [[взгляд]] — тотчас же вызывают в аорте мучительнейшие боли, от которых надо лежать и стонать… Так и живу и пишу кое-что, всегда под [[сомнение]]м: можно это или не можно?|Автор=из письма [[Алексей Сергеевич Суворин|Алексею Суворину]], 31 октября 1890 года}}
▲{{Q|Я не хочу говорить Вам о моих к Вам чувствах. Вы человек проницательный, и не нужно Вам высказывать то, что в словесном выражении теряет свою сущность и усваивает нечто ненужное. Вы знаете, какое Вы мне сделали [[добро]]: я с ранних лет жизни имел влечение к вопросам [[вера|веры]], и начал писать о религиозных людях, когда это почиталось за непристойное и невозможное («Соборяне», «Запечатленный ангел», «Однодум» и «Мелочи архиерейской жизни» и т.п.), но я все путался и довольствовался тем, что «разгребаю сор у святилища», но я не знал ― с чем идти во святилище. На меня были напоры церковников и Редстока (Засецкой, Пашкова и Ал. П. Бобринского), но от этого мне становилось только хуже: я сам подходил к тому, что увидал у Вас, но сам с собою я все боялся, что это [[ошибка]], потому что хотя у меня светилось в сознании то же самое, что я узнал у Вас, но у меня все было в [[хаос]]е ― смутно и неясно, и я на себя не полагался; а когда услыхал Ваши разъяснения, логичные и сильные, ― я все понял, будто как «припомнив», и мне своего стало не надо, а я стал жить в свете, который увидал от Вас и который был мне приятнее, потому что он несравненно сильнее и ярче того, в каком я копался своими [[сила]]ми. С этих пор Вы для меня имеете значение, которое пройти не может, ибо я с ним надеюсь перейти в другое существование, и потому нет никого иного, кроме Вас, кто бы был мае дорог и памятен, как Вы. Думаю, что Вы чувствуете, что я говорю правду. За одно Ваше намерение посетить меня я Вам благодарен до слез, но мне лучше, и Вам не нужно обо мне думать.<ref>''Н. С. Лесков''. Собрание сочинений в 6 томах, том 3. — М.: «Экран», 1993 г.</ref>|Автор=из письма [[Лев Толстой|Л. Н. Толстому]],
== Цитаты о Лескове ==
| |||