Иван Иванович Дмитриев: различия между версиями
| [непроверенная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
→Цитаты о Дмитриеве: слухи |
Крылов и Иванов |
||
Строка 51:
== Цитаты о Дмитриеве ==
{{Q|Дмитриев и [[Иван Андреевич Крылов|Крылов]] два живописца, два первостатейные мастера двух различных школ. Один берет живостью и яркостью красок: они всем кидаются в глаза и радуют их игривостью своею, рельефностью, поразительною выпуклостью. Другой отличается более правильностью рисунка, очерков, линий. Дмитриев, как [[писатель]], как стилист, более [[художник]], чем Крылов, но уступает ему в живости речи. Дмитриев пишет [[басня|басни]] свои; Крылов их рассказывает. Тут может явиться разница во вкусах: кто любит более читать, кто слушать. В чтении преимущество остается за Дмитриевым. Он ровнее, правильнее, но без сухости. И у него есть своя игривость и свежесть в рассказе; ищите без предубеждения — и вы их найдете. Крылов может быть своеобразен, но он не образцовый писатель. Наставником быть он не может. Дмитриев, по слогу, может остаться и остался во многом образцом для тех, которые образцами не пренебрегают. Еще одно замечание. Басни Дмитриева всегда басни. Хорош или нет этот род, это зависит от вкусов; но он придерживался условий его. Басни Крылова — нередко драматированные [[эпиграмма|эпиграммы]] на такой-то случай, на такое-то лицо. Разумеется, дело не в названии: будь только умен и увлекателен, и [[читатель]] останется с барышом, — а это главное. При всем этом не должно забывать, что у автора, у баснописца бывало часто в предмете не басню написать, «но умысел другой тут был». А этот умысел нередко и бывал приманкою для многих читателей, и приманкою блистательно оправданною. Но если мы ставим охотно подобное отступление автору не в вину, а скорее в угождение читателю, то несправедливо было бы отказать и Дмитриеву в правах его на признательность нашу: Крылов сосредоточил все дарование свое, весь ум свой в известной и определенной раме. Вне этой рамы он никакой оригинальности, смеем сказать, никакой ценности не имеет. Цену Дмитриева поймешь и определишь, когда окинешь внимательным взглядом все разнородные произведения его и взвесишь всю внутреннюю и внешнюю ценность дарования его и искусства его.<ref>''И.И.Дмитриев''. Сочинения. Составление и комментарии А.М.Пескова и И.З.Сурат. — М.: "Правда", 1986 г.</ref>|Автор=[[Пётр Андреевич Вяземский|Пётр Вяземский]], «Известие о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева», 1870-е}}
{{Q|Однако даже спутник всей жизни [[Николай Михайлович Карамзин|Карамзина]], старший шестью годами, Иван Дмитриев не брался объяснить необыкновенно быстрых перемен в своем [[кузен]]е, недавнем мальчишке «в шелковом перувьяновом камзольчике… с русской нянюшкой»; несколько же лет спустя, когда они встречаются в Петербурге, «это был уже не тот юнец, который читал без разбора, пленялся славой воина, мечтал быть завоевателем чернобровой, пылкой черкешенки, ― но благочестивый ученик [[мудрость|мудрости]], с пламенным рвением к усовершенствованию в себе человека!» Семнадцатилетний поручик (у которого, по его словам, не нашлось денег для взятки, чтобы отправиться в действующую армию) ― и вдруг (очень характерная для биографии этого человека внезапность!) ― не проходит и года-другого, а он уж литератор, переводчик, член масонской ложи, переписывается с европейски известным швейцарским мыслителем [[:w:Лафатер, Иоганн Каспар|Лафатером]]. Дмитриев ― свидетель и робкого литературного дебюта: «Разговор австрийской [[:w:Мария Тереза Австрийская (1773—1832)|Марии-Терезии]] с нашей [[Елизавета Петровна|императрицей Елисаветой]] в Елисейских полях, переложенный им с немецкого языка».<ref>''[[:w:Эйдельман, Натан Яковлевич|Н.Эйдельман]]''. «Последний летописец». — М.: Вагриус, 2004 г.</ref>|Автор=[[Натан Яковлевич Эйдельман|Натан Эйдельман]], «Последний летописец», 1983}}
| |||