Николай Михайлович Карамзин: различия между версиями
| [непроверенная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Нет описания правки |
→О Карамзине: дмитриев о начале Карамзина |
||
Строка 95:
{{Q|[[Письма русского путешественника|Был я в Женеве, был я в Париже]],
Спесью стал выше, разумом ниже.|Автор=аноним<ref>Анонимные эпиграммы // Русская эпиграмма (XVIII-XIX вв.) / предисловие, подготовка текста и примечания В. Мануйлова. — Л.: Советский писатель, 1958.</ref> или [[Николай Николев]]<ref>Русская эпиграмма / составление, предисловие и примечания В. Васильева. — М.: Художественная литература, 1990. — Серия «Классики и современники». — С. 93.</ref>, 1790-е}}
{{Q|Следуя [[Иван Иванович Дмитриев|моему примеру]], он <Николай Карамзин> и сам принялся за переводы. Первым опытом его был «Разговор австрийской Марии Терезии с нашей императрицею Елисаветою в Елисейских полях», переложенный им с немецкого языка. Я советовал ему показать его книгопродавцу Миллеру, который покупал и печатал переводы, платя за них, по произвольной оценке и согласию с переводчиком, книгами из своей книжной лавки. Не могу и теперь вспомнить без удовольствия, с каким торжественным видом добрый и милый юноша Карамзин вбежал ко мне, держа в обеих руках по два томика фильдингова «Томаса-Ионеса» (Том-Джона), в маленьком формате, с картинками, перевода Харламова. Это было первым возмездием за словесные труды его.
По кончине отца своего он вышел в отставку поручиком и уехал на родину. Там однажды мы сошлись на короткое время; я нашел его уже играющим ролю надежного на себя в обществе: опытным за вистовым столом, любезным в дамском кругу и оратором пред отцами семейств, которые хотя и не охотники слушать [[молодёжь]], но его слушали. Такая жизнь не охладила, однако, в нем прежней любви его к словесности.
При первом нашем свидании с [[глаза]] на глаз он спрашивает меня, занимаюсь ли я по-прежнему переводами? Я сказываю ему, что недавно перевел из книги «Картина Смерти», сочинения Каррачиоли, «Разговор выходца с того света с живым другом его». Он удивился странному моему выбору и дружески советовал мне бросить эту работу, убеждая тем, что по выбору перевода судят и о свойствах переводчика и что я выбором своим, конечно, не заслужу выгодного о себе мнения в обществе. «А я, — примолвил он, — думаю переводить из [[Вольтер]]а с немецкого перевода». — «Что же такое?» — «Белого быка». — «Как! Эту дрянь, и еще не вольтерову, а подложную!» — вскричал я. И оба земляка поквитались.<ref name="Взгляд">«Взгляд на мою жизнь». Записки действительного тайного советника
[[Иван Иванович Дмитриев|Ивана Ивановича Дмитриева]]. — М.: Издание [[Михаил Александрович Дмитриев|М. А. Дмитриева]], Типография В.Готье, на Кузнецком мосту, дом Торлецкого, 1866 г.</ref>|Автор=[[Иван Иванович Дмитриев|Иван Дмитриев]], «Взгляд на мою жизнь» (мемуары), 1826}}
{{Q|И знаете, Голицын, что писал мне тогда Карамзин? Я до сих пор наизусть помню: «Одна из главнейших причин неудовольствия Россиян на нынешнее правление есть излишняя любовь его к преобразованиям, потрясающим империю, благотворность коих остается сомнительной». Уж если Карамзин, человек просвещеннейший, думал так, то что же другие?<ref>''Дмитрий Мережковский'' [http://az.lib.ru/m/merezhkowskij_d_s/text_0240.shtml Александр I]</ref>|Автор=[[Дмитрий Мережковский]], [[Александр I (Мережковский)|«Александр I»]]}}
| |||