Тихий Дон (роман): различия между версиями

{{Q|Ежли пан плох, то из хама пан во сто раз хуже|Кн.3., Ч.6, XX}}

{{Q|За кусок [[хлеб]]а, за делянку земли, за право на [[жизнь]] всегда боролись люди и будут бороться, пока светит им [[солнце]], пока теплая сочится по жилам [[кровь]]|Кн.3., Ч.6, XXVIII}}

 

{{Q|Оно всегда приходило после пережитой тревоги, и тогда Григорий как бы заново видел всё окружающее. У него словно бы обострялись зрение и слух, и всё, что ранее проходило незамеченным, ― после пережитого волнения привлекало его внимание. С равным интересом следил он сейчас и за гудящим косым полётом [[ястреб]]а-перепелятника, преследовавшего какую-то крохотную птичку, и за медлительным ходом чёрного [[жук]]а, с трудом преодолевавшего расстояние между его, Григория, раздвинутыми локтями, и за лёгким покачиванием багряно-чёрного [[тюльпан]]а, чуть колеблемого ветром, блистающего яркой девичьей красотой. Тюльпан рос совсем близко, на краю обвалившейся сурчины. Стоило лишь протянуть руку, чтобы сорвать его, но Григорий лежал не шевелясь, с молчаливым восхищением любуясь цветком и тугими [[лист]]ьями стебля, ревниво сохранявшими в складках радужные капли утренней росы. А потом переводил [[взгляд]] и долго бездумно следил за [[орёл|орлом]], парившим над [[небосклон]]ом, над мёртвым городищем брошенных сурчин… Часа через два они снова сели на [[лошадь|лошадей]], стремясь достигнуть к ночи знакомых хуторов Еланской станицы.<ref name="Тихий" />|Автор=(Книга четвёртая)}}