Искра жизни: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Строка 3:
 
== Цитаты ==
{{Q|— Хандке — не нацист. Он такой же заключённый, как и мы. На воле он, наверное, ни за что не убил бы человека. А здесь это делает, потому что у него есть власть, понимая, что нам бесполезно жаловаться. Его-то прикроют. Он не несёт никакой ответственности. Вот в чемчём дело. Власть и никакой ответственности — чересчур много власти в чьих-то руках, понимаешь…|Комментарий=VIII|Оригинал=}}
 
{{Q|Шульте был молодым человеком двадцати трёх лет, с серыми глазами, с правильными чертами лица. Ещё до прихода нацистов к власти он был членом гитлерюгенд. Ему внушили, что есть арийцы и неарийцы, он познакомился с расовыми теориями и партийными догмами, которые стали его религией. Шульте считал себя хорошим сыном, вместе с тем он заявил бы на своего отца, если бы тот был против партии. Партию считал непогрешимой и ничего другого он не знал. Узники лагеря были врагами партии и государства, и поэтому к ним были неприменимы понятия сострадания и человечности. Они были хуже зверей. Когда их убивали, отношение к ним было, как к вредным насекомым. Его нисколько не мучила совесть. Он хорошо спал, и единственное, о чемчём сожалел, что не попал на фронт из-за порока сердца. Он был надёжен в дружбе, любил поэзию и музыку и в то же время считал пытку неизбежным средством для получения информации от заключённых, ибо все враги партии лгали. За свою жизнь он убил по приказу шестерых и никогда об этом не задумывался, причём двоих подверг медленной смерти, добиваясь выдачи сообщников. Он был влюблён в дочь советника и писал ей красивые, немножко романтичные письма. В свободное от службы время Шульте любил петь. У него был приятный тенор.|Комментарий=XIII|Оригинал=}}
 
{{Q|Согласно предписанию предусматривалось вскрытие с целью установления причины смерти, о чемчём следовало делать соответствующую запись в документах. Но на эти требования никто не обращал внимания. Лагерный врач появлялся редко; умерших он никогда не осматривал, а причины смерти у всех значились одни и те же. Вестгоф тоже умер от сердечной недостаточности.|Комментарий=XIII|Оригинал=}}
 
{{Q|''509-й'': Силу нашего воображения нельзя измерить точными данными. Да и чувства под влиянием цифр не становятся глубже… Их можно измерять лишь в пределах единицы. Казалось бы, единица, — но и её вполне хватает, если есть глубина восприятия.|Комментарий=XIV|Оригинал=}}
Строка 19:
{{Q|— Откровенно говоря, — произнёс он почти доверительным тоном, — лагеря всё ещё сильно отличаются друг от друга. Наши люди выглядят несравненно лучше чем те там, — даже в Малом лагере. Вы не находите?
— Да, — ответил озадаченный Вебер.
— Это бросается в глаза, когда начинаешь сравнивать Мы, без сомнения, один из самых гуманных лагерей во всемвсём рейхе. — Нойбауэр ощутил чувство приятного облегчения. — Конечно, люди умирают. И немало. В такие времена это неизбежно. Но все мы люди. Кто на это уже не способен, тому вряд ли стоит работать у нас. Ну где по-другому обходятся с предателями и с врагами государства?
— Да практически нигде.
— В том-то и дело. Измождены? Разве мы в этом виноваты?|Комментарий=XVII|Оригинал=}}