Акмеизм: различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м оформление
→‎Цитаты: Замятин вёл занятия
Строка 27:
 
{{Q|Знаю только, что именно они, эта ''энглизированная'' человечья икра, снобы по убеждениям и дегустаторы по профессии, олицетворяли в подвале «глас божий», чревовещая под указку обеих предводительствовавших ими кариатид. Именно они выражали общественное мнение «[[:w:Бродячая собака (кафе)|Бродячей Собаки]]», устанавливали пределы еще приличной «левизны», снисходительно соглашаясь переваривать даже Нарбута, но отвергая [[Велимир Хлебников|Хлебникова]] столько же за его словотворчество, сколько за отсутствие складки на брюках. Разумеется, акмеизм ни в какой мере не ответственен за это, но факт остается фактом: атмосфера наибольшего благоприятствования, окружавшая его в подвале на Михайловской площади, была создана не кем иным, как этой хлыщеватой молодежью.<ref>''[[:w:Лившиц, Бенедикт Константинович|Б.Лившиц]]''. «Полутороглазый стрелец». — Л.: Советский писатель, 1989 г.</ref>|Автор=[[:w:Лившиц, Бенедикт Константинович|Бенедикт Лившиц]], «Полутораглазый стрелец», 1933}}
 
{{Q|Компас акмеизма ― явно указывал на [[Запад]]; рулевой акмеистического корабля ''<Гумилёв>'' стремился рационализовать поэтическую стихию и ставил во главу угла работу над поэтической технологией. Недаром же Блок и Гумилев в области художественной ― были [[враг]]ами, и недаром за последние годы в советской поэзии наблюдается явление на первый взгляд чрезвычайно парадоксальное: молодое поколение пролетарских поэтов, чтобы научиться писать, изучает стихи не [[Сергей Есенин|Есенина]], не автора революционных «[[Двенадцать|Двенадцати]]» Блока, а стихи рационалистического романтика ― [[Николай Степанович Гумилёв|Гумилева]]. Поэтическая школа акмеистов существовала тогда в Петербурге не только в переносном, но и в буквальном смысле слова: в те годы работала там «Литературная Студия» (при петербургском «Доме Искусств»), сыгравшая большую роль в развитии советской литературы. В этой студии Гумилев читал курс поэтики и вел поэтический семинарий; параллельную работу по отделу критики вел молодой критик [[Виктор Борисович Шкловский|В.Шкловский]] и по отделу художественной прозы ― автор настоящей статьи.|Автор= [[Евгений Иванович Замятин|Евгений Замятин]], из статьи «Москва ― Петербург», 1933}}
 
{{Q|Однако до последних дней [[символизм]] не мог размежеваться с [[аллегория|аллегоризмом]], беря критерием различия, в сущности, только художественное совершенство. Символизм мог существовать только в обстановке болота политической жизни. Тесно связанный с ростом буржуазии как класса и являясь ее зеркалом (и лишь отчасти — дворянства), он зависел от буржуазии. Но кратковременной победительнице нужен был уже не туманный символизм, а еще более буржуазный [[милитаризм|милитаристический]] акмеизм. Литературная фаворитка была отставлена. При первом же ветерке революции сама идея символизма пропала, как пропадает фата-моргана. Король оказался голый.<ref>''[[W:Шершеневич, Вадим Габриелевич|В.Г.Шершеневич]]''. «Мой век, мои друзья и подруги». — М.: Московский рабочий, 1990 г.</ref>|Автор= [[W:Шершеневич, Вадим Габриелевич|Вадим Шершеневич]], «Великолепный очевидец», 1936}}