Несчастный случай (Лем): различия между версиями

{{Q|У Пиркса, да наверняка и не у него одного, в отношении этих своеобразных машин, которые так точно и подчас так творчески выполняли задания, была не очень чиста совесть. <…> Во всяком случае, само по себе то, что человек создал мыслящий орган вне собственного тела и сделал его зависящим от себя, он считал не вполне нормальным. Он, конечно, не мог бы сказать, откуда берется это легкое беспокойство, какое-то ощущение невыполненного долга, что ли, смутная мысль о том, что решение принято неправильно или попросту, грубо говоря, совершена пакость. Было какое-то изощренное коварство в том холодном спокойствии, с каким человек запихивал добытые о себе знания в бездушные машины, присматривая за тем, чтобы не повысился уровень их одушевленности и чтобы они не стали конкурентами своего творца в познании прелестей мира. Максима [[Иоганн Гёте|Гёте]] «{{comment|In der Beschrankung zeigt sich erst der Meister|Лишь в ограничении познается мастер (нем.)}}» в приложении к сметливым конструкторам приобретала неожиданный смысл похвалы, переходившей в язвительный укор, ибо ведь не себя решили они ограничить, но дело рук своих. Разумеется, Пиркс никогда не решался высказать вслух подобную мысль, потому что отдавал себе отчет в том, как бы она смешно прозвучала; автоматы не были обездоленными, не были они и объектом безудержной эксплуатации, всё было проще и вы то же время хуже — с моральной точки зрения сложнее для критики; их возможности ограничили ещё прежде, чем они появились, — на листах чертежей.|Оригинал=Pirx, i na pewno nie on jeden, miał wobec tych osobliwych maszyn — ktyre tak dokładnie wykonywały polecenia i taką nieraz wykazywały przy tym inwencję — sumienie niezbyt czyste. <…> dość, że same podstawy sytuacji, w ktyrej człowiek stworzył myślenie poza sobą i uzależnił je od siebie, sam fundament takich stosunkуw uważał za nie całkiem uczciwy. Zapewne nie potrafiłby powiedzieć, co powodowało уw lekki niepokуj, jakby świadomość niewyrуwnanego rachunku, fałszywie powziętej decyzji, czy może po prostu — choć to grubo powiedziane — jakiegoś, prawda, że zręcznie, ale jednak — popełnionego świństwa. Było przewrotne wyrafinowanie w owym rozsądnym umiarze, z jakim człowiek tchnął zdobytą o sobie samym wiedzę w zimne maszyny, pilnując, by miały tylko tyle duchowości, ile to niezbędne, bez szansy na stanie się konkurentem swego twуrcy do łask świata. Maksyma Goethego: In der Beschrankung zeigt sich erst der Meister — nabierała, w odniesieniu do zmyślnych konstruktorуw, niespodziewanego posmaku pochwały, obracającej się w szydercze potępienie, bo nie siebie wszak postanowili ograniczyć, lecz swoje dzieła, i to z okrutną precyzją. Rzecz jasna, Pirx nie ważył się nigdy wypowiadać głośno takiej myśli, bo zdawał sobie sprawę z tego, jak śmiesznie by brzmiała; automaty nie swoją egzystencjalną sytuacją były upośledzone czy wyzyskiwane, rzecz stała się zarazem prostsza, moralnie trudniejsza do zaatakowania, ale i gorsza: ograniczono je, jeszcze nim powstały, na papierze kreślarskim.}}

 

 

==Перевод==