Цитаты о Ярославе Гашеке: различия между версиями

{{Q|После своего возвращения из России Гашек не слишком много читал. <…> Внимание его больше привлекали разнообразные курьёзы. Это были рецепты из поваренной книги, их он читал взахлёб, катехизис, букварь для детей начальной школы и тому подобное. С удовольствием просматривал он материалы, помещенные в газете «Народная политика», которая вообще была его излюбленным чтением, поскольку очень часто поставляла ему материал для пародий. Он с серьёзной миной утверждал, что из «высокой» литературы на него самое сильное впечатление производят Ивонна и [[w:cs:Pavla Moudrá|Павла Моудра]]. О политической ситуации в стране судил по публикациям профессиональных изданий: по газете обувщиков, по журналу пивоваров «Квас» или по «Гостимилу». Над Библией он всегда добродушно посмеивался и охотно предлагал разные вольные еёистолкованияеё истолкования. С удовольствием читал «Жизнь животных» [[Альфред Брэм|Брэма]], но особое, ни с чем не сравнимое наслаждение доставляли ему объявления, помещенные в газете «Народная политика». Им он посвящал большую часть своего времени и занимался всегда очень обстоятельно.<ref>[http://www.yumpu.com/id/document/view/28896986/franta-sauer-quotin-memoriamquot In memoriam Jaroslava Haška]. Praha, 1924, ss. 48-9.</ref><ref name="шзм">Радко Пытлик. Швейк завоёвывает мир / перевод В. А. Мартемьяновой, науч. ред. И. А. Бернштейн. — М.: Книга, 1983. — 240 с. — Тираж 80000 экз.</ref>{{rp|с.55-6}}|Автор=Франта Зауэр, {{comment|Иван Сук|Ivan Suk — чешский пролетарский поэт}}, «In memoriam Ярослава Гашека», 1924}}

{{Q|Писал Гашек легко и свободно. Свои юморески он мог создавать, как говорится, в присутствии заказчика и притом где угодно: в трамвае, в трактире, в кафе, как бы шумно там ни было. Да ещёдемонстрировалещё демонстрировал чудеса литературной эквилибристики. Один раз в кафе «Унион» он писал какую-то юмореску, и любой из сидевших там, заплатив десять крейцеров, мог придумать произвольное имя, а Гашек умудрялся вставить его в следующую же фразу, не нарушая естественного развития фабулы.<ref>З. Горжени. — 1983. — «Вторжение Ярослава Гашека в чешскую журналистику».</ref>

{{Q|Одним из путей, которые напрашивались совершенно естественно молодым художникам в условиях всеобщего кризиса и переоценки политических и моральных ценностей было стихийное стремление к естественной жизни, как еёвидятеё видят или как еёсебееё себе представляют, и поэтическое прославление этой жизни, которое у многих с самого начала (у Гашека постепенно) переходит в индивидуалистический окрашенный в анархистские тона протест против общества ([[w:Шрамек, Франя|Шрамек]], [[w:Нейман, Станислав Костка|Нейман]], [[w:cs:František Gellner|Гельнер]] и др.). Специфика этого художественного жеста — в недоверии к какой бы то ни было общественной программе или организации; дело всё в свободной личности, преодолевающей упадочничество, разочарование, скепсис конца столетия. Это взгляд на жизнь, с точки зрения индивидуума (прогрессивного интеллигента), ещёобщественноещё общественно не прозревшего, но однако уже высматривающего в гой или иной мере и тем или другим способом новый социальный и художественный выход. <…>

Гашек обращается к народной среде не потому, что в ней уж видел реальные или идеальные свойства, которые он бы выражал как полемический вызов и образец национальной современности, или чтобы подвергал (с тем же намерением) критическому анализу, но потому, что посредством еёвыражалеё выражал своё представление о вольной не ограниченной ничем жизни, которое составляет особенное содержание его художественной манеры. Особенный упор делается здесь на исключительные фигуры, ситуации и детали<ref>Еланский (1960) считал это утверждение сомнительным.</ref>, на заднем же плане выявляется противоречие между личностью и обществом, специфическое восприятие которого становится краеугольным камнем художественной правдивости нового поколения.