Александр Иванович Герцен: различия между версиями

[непроверенная версия][непроверенная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Строка 31:
{{Q|"Письмо" [[Чаадаев|Чаадаева]] - безжалостный крик боли и упрека [[Петр I|петровской]] России, она имела право на него: разве эта среда жалела, щадила автора или кого-нибудь?|Автор=«Былое и думы» (часть четвёртая. Глава XXX. Не наши.)}}
{{Q|[[Аксаков, Константин Сергеевич|Аксаков]] остался до конца жизни вечным восторженным и беспредельно благородным юношей; он увлекался, был увлекаем, но всегда был чист сердцем.|Автор=«Былое и думы» (часть четвёртая. Глава XXX. Не наши.)}}
{{Q|Впрочем, "Москвитянин" выражал преимущественно университетскую, доктринерскую партию славянофилов. Партию эту можно назвать не только университетской, но и отчасти правительственной. Это большая новость в русской литературе. У нас рабство или молчит, берёт взятки и плохо знает грамоту, или, пренебрегая прозой, берёт аккорды на верноподданнической лире.|Автор=«Былое и думы» (часть четвёртая. Глава XXX. Не наши.)}}}}
{{Q|После Июньских дней я видел. что революция побеждена, но верил ещё в побеждённых, в падших, верил в чудотворную силу мощей, в их нравственную могучесть. В Женеве я стал понимать яснее и яснее, что революция не только побеждена, но что она должна была быть побеждённой.|Автор=«Былое и думы» (часть пятая. Глава I. In pianto.)}}
{{Q|Я знаю, что моё воззрения на Европу встретит у нас дурной приём. Мы, для утешения себя, хотим другой Европы и верим в неё так, как христиане верят в рай. Разрушать мечты вообще дело неприятное, но меня заставляет какая-то внутренняя сила, которой я не могу победить, высказывать истину - даже в тех случаях, когда она мне вредна.|Автор=«Былое и думы» (часть пятая. Глава II. Post Scriprum.)}}