Трилогия Сенкевича: различия между версиями
Новая страница: «'''Трилогия''' исторических романов Генрика Сенкевича…» |
(нет различий)
|
Версия от 17:44, 16 сентября 2016
Трилогия исторических романов Генрика Сенкевича включает «Огнём и мечом» (1884), «Потоп» (1886) и «Пан Володыёвский» (1888).
Цитаты о Трилогии
Мы говорим: «это плохо», и читаем дальше. Говорим: «нет, это дешёвка» — и не можем оторваться. | |
Mówimy: «to dosyć kiepskie» i czytamy dalej. Powiadamy: «ależ to taniocha» i nie możemy się oderwać. | |
— Витольд Гомбрович, «Сенкевич», 1953 |
Станислав Лем
По сути, <…> это Пасек, пропущенный через Сенкевича <…>. Это — определённый фрагмент истории языка, который нашел потрясающе знаменитое фундаментальное воплощение в произведениях Сенкевича — в «Трилогии»; ибо Сенкевич сделал нечто совершенно неслыханное — а именно сделал так, что его язык («Трилогии») все образованные поляки (за исключением несущественного числа языковедов) рефлекторно полагают «более аутентично» соответствующим второй половине XVII века, нежели язык источников тех времён. | |
— Станислав Лем, письмо Майклу Канделю, 8 мая 1972 |
Критические труды экспертов историографии не пошатнули позиции «Трилогии» Сенкевича, поскольку не было польского Льва Толстого, который посвятил бы эпохе казацких и шведских войн свою «Войну и мир». Одним словом, inter caecos monoculus rex, там, где есть дефицит первостепенности, её роль выполняет второстепенность, ставящая себе облегченные задачи и решающая их облегчёнными способами. | |
— Послесловие к «Убику» Ф. Дика, 1975 |
«Трилогия» — это <…> Пасек, «пропущенный» через Сенкевича. Может быть, я потому привязывался к этому образцу, что мне всегда казалось, будто мы уже находимся за границами этого прекраснейшего периода прозы. | |
— «Беседы со Станиславом Лемом» (гл. «В паутине книг», 1981-82) |
Сенкевич в своей трилогии воссоздаёт XVII столетие с помощью исторических реалий, а «дух времени» главным образом с помощью языка как такового, воспроизведённого на основе тщательной переработки старопольского языка «Мемуаров» Пасека. Десятки лет, параллельно с тем, как продолжался читательский успех «Трилогии», в польской критике шел спор о том, в какой мере Сенкевич исказил историю Польши XVII столетия. И сегодня ещё одни утверждают, что «Трилогия» — это сказки, а другие — что она идеализировала историю «для укрепления сердец» поляков в те времена, когда польского государства не существовало; и что история, как она изложена в «Трилогии», имеет приукрашенный и популяризованный вид. Помимо того, стоит заметить, что «Трилогия» обязана своим обаянием языковому облачению, которое теряется в переводах, так что всё произведение предстаёт просто как роман «плаща и шпаги», без всяких «излишков». | |
— «Философия случая», 3-е изд. (гл. XII), 1988 |
- см. «Читаю Сенкевича», 1993
- см. «Читаю Сенкевича II», 1996
«Трилогия» ценна прежде всего языком, который вовсе не устарел, поскольку не принадлежит к конкретной эпохе. Сенкевич выполнил, собственно говоря, фракционированную дистилляцию и выделил из полной макаронических оборотов стилизации, которая являлась его «татарским игом», устойчивые элементы, выросшие из коренного польского языка и только изредка бережно проткнутые латиницей. Фабула этих книг местами так себе, но то, что они должны сказать, выражено с несравненной меткостью, преодолевающей временные барьеры. <…> К «Трилогии» можно возвращаться так, как возвращаешься к родному дому. Правда, я не повторил бы за Сенкевичем, что чтение на самом деле служит утешению сердец. Есть там в глубине нечто подгнившее, как предзнаменование негативных оценок, и что напоминает, к сожалению, какую-то фальшивую ноту, свойственную нынешним временам. | |
— «Читаю Сенкевича III», 2003 |
Великолепие повествования воспринимается по сегодняшний день, что означает, что оно сопротивляется течению времени, пытающемуся разорвать каждую фразу. В этом языковом наследии я вижу наибольший триумф Сенкевича, поскольку ничего более не делает для нас трудночитаемыми старые книжные тексты, как агония языкового великолепия. | |
— «Сильвические размышления CXXI» («Читаю Сенкевича IV»), 2003 |
См. также
- Заглоба — персонаж